– И ты свято веришь, что Определитель лично читает досье всего поступающего к нам отребья? – скептически усмехнулся Лапец.
– Ну не сам, так его многочисленные помощники… А некоторыми наиболее занятными типами он занимается лично, – многозначительно добавила Вомб. – Берёт дело на контроль. – Не тушуйся, Лапец! Мне кажется, по мере более близкого знакомства с Лохмачом ты сможешь вести его гораздо увереннее.
– Тебе видней, – неохотно согласился карлик, обвивая руками ножки стула. – Но ты хоть припугни его, а то он постоянно тянет руки куда не следует и всё время мне дерзит! – с раздражением попенял он медсестре.
Тут меня прорвало.
– Слушай, ты, недоносок в нестиранных шортах, – раздельно выговорил я, глядя в поросячьи глазки карлика, – сейчас же прекрати воздействовать на мой мозг! А вы, белохалатная сударыня, прекратите напускать кардиффского тумана и наводить тень на плетень! Или вставляйте мне вашу таинственную клизму, какой бы болезненной она ни была, или отпускайте на все четыре стороны! А если вам больше нечем заняться, проведите квалифицированное позднее обрезание этому карлику во-о-т с таким членом. – Я показал, с каким, и перевёл дух, не понимая, как решился на дерзкую выходку.
Да, сотрясать воздух, который потихоньку портил мерзкий карлик, я не разучился, а вот ручки-ноженьки по-прежнему меня не слушались.
Мои опекуны буквально опешили. Медсестра гневно наморщила носик, в глазах её зажглись не предвещающие ничего хорошего огоньки.
Лапец же посопел, посопел и в конце концов нашёл-таки нестандартный способ разрядиться: просунул руку через-под промежность, забросил её за спину и стал яростно чесать между лопаток. Завершив успокоительный массаж, он хмуро бросил медсестре:
– Говорил я тебе, он тот ещё фрукт. Не тяни, раздевайся!
Я вздрогнул, решив, что карлик предлагает раздеться мне, но он смотрел на медсестру.
– Ты у меня поплачешь горючими слезами, Лохмач! – пообещал Лапец, сползая с табуретки и протягивая ко мне сверхгибкие лапы.
– Убери руки, недомерок! – вложив в слова максимум презрения, осадил его я, но дело опять не пошло дальше слов.
– Скажи ему, Лапец, что он не так порядочен, как о себе думает, – лениво проронила сестра, проходя в угол палаты и на ходу расстёгивая пуговицы ладно сидевшего на ней халата.
– Сказал бы я ему, да воспитание не позволяет, – процедил карлик, меланхолически поскрёбывая в подмышках.
– Это тебе-то? – изумился я. – Ты меня здорово насмешил.
Он ударил меня по голове, очень сильно. Потом повторил. Я сидел на кушетке красный как рак. Не смог, не посмел ответить вонючему коротышке ударом на удар.
– Оставь оплеухи на десерт, Лапец, –