в дали замученного старика. Он лишь жалел их, жалел себя. Разделял их счастье и сочувствовал горю. Рад бы многое позабыть, хотя бы тысячную долю увиденного. Сердце всё помнит. Глаза всё глядят. Спустя столько лет, поседев и огрубев, он смотрел на них, на их жизнь, как смотрит на очередной проходящий мимо поезд, высаженный когда-то безбилетный пассажир. Змей словно поражённый, ударом копья, корчился в недрах затихшего океана. Судорожно извиваясь, жадно выхватывая, зубастой пастью, предсмертные глотки, валился на землю. В их сердцах безнадёжно умирала надежда, при виде того, как змей загибался, склонив голову. Но вера была настолько велика, что не давала подобраться даже самой крохотной мысли о том, что чудо, которое они так долго ждали, так неожиданно и подло закончится. Бегали, не давая змею пасть, быстрей и настойчивей, с упорством врачей, спасающих жизнь экстренно поступившего пациента. Передавая из одной затёкшей руки в другую, тело умирающего. Не замечая свирепое, больное чудовище, мучительно выползающее из-за горы. Задние лапы оторваны. Массивными когтями передних царапает нежное покрытие кристальной глади, рыча и визжа от ноющей боли. Выдох. Подскочивший, будто пробудившийся от дурного сна, путник бешено заметался, жадно охватив пронзительным взглядом, подчиняя своей никчёмной власти эту живую, насквозь пропитанную смертью землю и помчался прочь, не обращая внимание на режущие ноги кандалы. Воин, заметив приближение подмоги, расправил плечи и мощным потоком подхватил змея, давая сил подняться. И он поднялся и понесся, потянув скользкую шею к солнцу. С ребячьим, игривым настроем, от которого они испытывали дикий восторг, после столь горького, мимолётного и такого нового для них переживания, что кровь струившаяся по их венами мечтала разорвать их в клочья. Они были юны и беззаботны. Им казалось, что всю жизнь они будут вот так бегать и веселится. Погоняемые воином трусы разбегались в разные стороны, словно златоглавые тараканы, по всем углам, испуганные, настигнутые врасплох неожиданно включенным светом, сверкая вдалеке дрожащими, блестящими пятками, оставляя поднятую пыль. Всё мельче, мельче и наконец исчезают. Воин яростно свистит им вслед. Из-за своей детской рассеянности они не обратили внимания, что приближающееся животное уже нависло над их головами. Их влёк за собой змей, барахтавшийся в разъярённой пучине. Они как гордые капитаны, преданные своему кораблю, крепко вцепившись в штурвал, не давали сверкающему клыками чудовищу проглотить своё детище. Раздался треск и они будто очнувшиеся по щелчку заклинателя, хотели было убежать, но ужас прижал к земле и прогрызая их, смаковал, как скользкий червяк нашедший самое благородное яблоко, пока полностью не заполнил их тела, вытянул голову через горло и прикусил язык. Белый клык разрезал большие глаза. Растворив две массивные тени в подавляющей мгле бесследно исчез. Тварь плевалась слюной, и крупные капли сливались с горькими слезами, тоненькими речушками объединяясь, образовывали более широкие мощные реки, вырезая новые глубины на лице проходящего мимо путника.
