Плохо выбритое лицо доктора Уорда, затянутого в тесный черный костюм, выражало безоглядный ужас; бокал с золотой каемкой задрожал у него в руке, вверх побежали пузырьки.
– Рада вас видеть, доктор, – обратилась к нему Клауд. – Чудес, думаю, вы можете не опасаться. Да усаживайтесь вы, дружище, усаживайтесь! – (Доктор Уорд попытался что-то сказать, поперхнулся и забормотал невнятное.) – Эй, кто-нибудь, похлопайте его по спине! Он не наш священник, – доверительно сообщила Клауд Смоки. – Они приходят со стороны и обычно очень нервничают. Чудо, что нас вообще женят и хоронят. А, вот и Сара Пинк с малышами. Здравствуйте. Все готово?
Клауд взяла Смоки за руку, и, когда они направились по выстланной плитками дорожке к бельведеру, заиграла фисгармония – тоненьким плачущим голосом; эта музыка была Смоки незнакома, но его охватило вдруг неясное томление. Под звуки фисгармонии, тихо переговариваясь, собрались приглашенные на церемонию; едва Смоки достиг низких истертых ступенек бельведера, как тут же, пугливо озираясь и выуживая из кармана книжку, показался доктор Уорд. Смоки увидел Ма, доктора Дринкуотера и Софи за спиной у Дейли Элис: обе держали в руках цветы. Элис смотрела на него без улыбки и очень спокойно, словно на незнакомца. Смоки поставили позади невесты. Он хотел было засунуть руки в карманы, замер и сложил их за спиной, потом сцепил перед собой. Доктор Уорд полистал книгу и быстро заговорил: его слова прорывались сквозь хлопки пробок, волнение толпы и нескончаемую мелодию, которую выводила фисгармония. Слышалось примерно следующее: «Гласен ли ты Барбл зять эту Дейли Элис упругой смачной жизни на ложе негоже в море и гадости для крадства и вредности или всюду в целости пучия пока смерть не заключит вас?»
– Согласен, – ответил Смоки.
– Я тоже согласна, – проговорила Дейли Элис.
– Майтесь кольцами, – провозгласил доктор Уорд. – А теперь я побиваю вас мужем и женой.
– А-а-а-а! – разом выдохнули гости и, переговариваясь вполголоса, стали потихоньку расходиться.
В длинных коридорах Эджвуда Дейли Элис играла с Софи в такую игру: они расходились в разные стороны возможно дальше, но так, чтобы друг друга видеть, а потом начинали медленно сближаться, медленно и неспешно, не сводя глаз друг с друга. Так они шли и шли ровным шагом, стараясь не прыснуть со смеху, пока их носы не соприкасались. Нечто подобное произошло и со Смоки, хотя он и начал двигаться издалека, вне пределов видимости, прямо из Города – или даже невесть откуда, где она сроду не бывала, – и все это время он шел к ней навстречу. Когда Смоки поднялся на лодку в форме лебедя, Дейли Элис с легкостью могла бы накрыть его подушечкой большого пальца, если бы только захотела; затем лодка, веслами которой орудовал Фил Флауэрз, подплыла ближе, и Дейли Элис различила его лицо и убедилась, что это был действительно Смоки. У береговой кромки он на мгновение исчез из виду; подруги вокруг нее шушукались в нетерпеливом ожидании, и вот он