Стихотворения. Выпуск № 1. Эдуард Галимуллин

мол глядите, что у меня есть, такое неповторимое и особенное. Но всегда немного тревожно – вдруг окружающие начнут критиковать, вдруг заметят недостатки и укажут на них? Тогда придется и самому заново смотреть, перечитывать, переслушивать, иначе мысли о несовершенстве, а, что еще важнее, о «сделке» с совестью и примирении с этим несовершенством, попросту не дадут покоя.

      Если все же решил показать, то вновь возникает дилемма: подготовиться, либо пусть смотрят на то, что имеется, не важно в каком оно виде и состоянии – от этого оно ведь не перестает быть моим. В первом случае – протереть, сдуть пыль и продемонстрировать, яркое и сверкающее. Но ведь это самообман. Сведения, хотя и не ложные, но неполные. Пылинки, оскомины – как же без них? Пусть истории и далеко не всегда приятны, порою даже отвратительны и «слишком человеческие».

      С другой стороны думаешь, а нужна ли окружающим абсолютная правда об этом «твоем». Кто-то не найдет времени, чтобы ознакомится с ним полностью и будет критиковать, что называется, «от увиденного», а у другого попросту не хватит терпения. Не знаю. Тут нет верных или неверных решений, только выбранное и обоснованное.

      Я вдохновлялся многими вещами, событиями, явлениями. Меня гипнотизировал Атлантический океан, так, что совершенно не хотелось ни о чем думать и писать. Средиземное море, беспокойно, как предвкушающий что-то человек, дремавшее в объятиях турецкой ночи, напротив – заряжало меня энергией и стремлением к неустанному творчеству. Воздушные перелеты дарили ощущения единичности перед великой и могущественной природой, перед бездонным, темно-синим небосводом, плавно переходящим в пространство, где человеческие помыслы еще только начинают обживаться, изредка подбадривая себя скромными достижениями.

      Да, безусловно, космос – это нечто объективное, пугающе объективное. Но этим дело не ограничивается. Я абсолютно уверен, что сознание каждого из нас есть уникальная, неповторимая, сконструированная из огромного множества жизненных эпизодов собственная Вселенная, со своими характеристиками и закономерностями, более-менее общими, но с присущими индивидуальными особенностями.

      Что ж, моя – перед вами.

      «Небесное сверкало лоно ярким блеском…»

      Небесное сверкало лоно ярким блеском.

      Отныне и навеки был я поражен.

      Вон громовой раскат рассыпался по небу с треском,

      И порыв ветра этому был возмущен.

      Прочувствовал я легкое дыханье лета.

      Оно, все ближе приближаясь, делалось теплей.

      Пусть песенка зимы еще не спета,

      Мне песня лета кажется милей.

      Вот ветерок прохладный волосы колышет.

      И чувствую слияние я с ним.

      И звуки посторонние мне кажутся все тише —

      Я ощущаю себя небом голубым.

      О, как же хочется продлить это навечно.

      Остановить ход времени, как маятник часов.

      И жить, любить, существовать… Беспечно,

      Как тот герой, из тех, далеких снов.

      Осень

      Осень… Деревья теряют души,

      Погружаясь в литургический сон.

      Осень… А я моюсь в теплом душе,

      Отдавая лету поклон.

      Не смирюсь никогда я с холодной

      Грязью, текущей по мертвым лугам.

      Не считаю я, нет, очень модной

      Осень. По мне это лишь стыд и срам.

      Листья, да, яркие, в золотой кожице.

      Пушкину нравились – ой, не могу!

      А вот ответьте, представить вы можете

      Пылкое сердце в холодном гробу?

      Да, цикл года, его не изменишь.

      Но памяти деревьев загубленных душ