Сидельников подумал.
– Репортер, что ли?
– Да.
И капитан окончательно потерял покой. Теперь получалось, что, когда толстяку нужно было произносить нежелательные для него буквы, он заставлял это делать окружающих. Сыщик вытянул из горки одно фото и перевернул лицом к себе. В принципе, он уже понял, что криминал место имеет – с тех, что сыпались, легко снималась зрительная информация: снег, кровь, женские тела, заляпанные бордовым крапом одежды...
Кадр, остановленный на том фото, что держал в руке Сидельников, свидетельствовал: убита красивая девушка лет девятнадцати на вид. Капитан быстро отнял от девятнадцати два-три, и получилось, что на самом деле жертве шестнадцать-семнадцать лет. Привычка определять возраст трупа, выработанная годами. Ошибиться капитан не мог. На снимке изображена одна из шести девушек, убитых московским потрошителем Разбоевым в прошлом году. Сидельников принимал участие в раскрытии четырех из шести убийств, однако в конце прошлого года был снят с дела и направлен на розыск банды, организующей разбойные нападения на дальнобойщиков на трассе А101. Информацией по делу потрошителя он владел полностью, точно так же, как и информацией о том, что тот задержан и находится в «Красной Пресне» за Генеральной прокуратурой.
Суд над Разбоевым еще не состоялся, а потому толстяк с портфелем, набитым любительскими фотографиями, не вызвать у капитана интереса не мог.
– Откуда это у вас?
– Видите ли, – сжимая перед собой шапку, начал сначала задержанный, – я занимаюсь этим делом московского маньяка с минувшего года, поскольку именно на меня седьмым каналом телевидения, где я состою на службе, возложена обязанность осуществить независимое следствие...
– Может быть – расследование? – окончательно потерял покой Сидельников.
– Пусть так, – согласился толстячок. – Хотя мне более по душе слово «следствие».
– Быть может – по нраву?
– А это не одно и то же? – удивился толстяк.
– А почему вы не спросите – «какая разница»? – вынув из кармана платок, Сидельников промокнул лоб.
– Вас что больше занимает: моя лексика или мотив нахождения у меня снимков? – невозмутимо справился толстяк.
Муровец заставил себя успокоиться и сказал, что... конечно, и то, и другое.
– Игорь, может, я сам разберусь, – сочувственно обратился к нему майор-дежурный, – а уж после тебя кликну?
– Ничего, все в порядке, – пробормотал Сидельников. – Продолжайте, пожалуйста...
– Так вот, – снова настроился на откровения репортер седьмого канала. – То, что содеявший эти жуткие деяния человек находится в заключении, вызывает у публики двоякое к нему отношение. С одного боку получается, что он виновен и должен ответить за свои злодеяния, с (о, как Сидельников ждал этого слова – «другого»!) иного видится некая тень, не позволяющая судить об этих явлениях