Когда волосатые дальние предки, завалив очередного мамонта, смотрели на затмение, они видели в нем проявление зла и черной магии. И до некоторых пор мы тоже рассуждали о любви в терминах чар и волшебства. Сколько сцен было снято в фильмах, когда вполне приличный человек вдруг начинал приставать к прохожим и кричать: «О, как я счастлив! Я влюблен!» Это действительно выглядело, как последствие какого-то магического наговора. Но теперь, войдя в XXI век, мы можем говорить о любовных стимулах в контексте химии, биологии и психологии (хотя, конечно, магия здесь тоже присутствует – особенно, черная.)
Наука вновь подняла паруса и поплыла по неизученному морю. Она приступила к изучению рудиментов этой «безумной, обманчивой и скоротечной страсти» (а именно так охарактеризовал любовь великий писатель Джордж Бернард Шоу). Что же заставляет людей до самой смерти искать это «ненормальное и истощающее состояние?» Вопрос «Что такое любовь?» оставался неразгаданным в течение многих веков. На него пытались ответить Платон, Зигмунд Фрейд и Шурик из кинокомедии «Операция «Ы»».
Я помню «умные» высказывания о невозможности познания такого важного предмета: «Кто может объяснить любовь? Лишь глупцы ищут и находят причины ее возникновения. Мудрые люди даже не пытаются…» Ха-ха! Это мнение годилось для непросвещенных умов прошлого века. Нам повезло родиться позже. И теперь мы можем воспользоваться плодами научных открытий.
В старину многие ученые считали, что любовь является основой человеческого опыта. Они так же полагали, что оценка, классификация и определение романтической любви приведут лишь к пустой трате денег и времени. Долеживая на смертном ложе последние дни, Фрейд заявил: «Нам не понять любовь. Она так иллюзорна.» Его предсмертные слова едва не стали научной доктриной. К счастью, в семидесятые годы XX века революционные исследования социальных психологов сбросили с нас оковы обреченности и раскрыли тайны романтической любви.
Как всегда, «китайскую стену» сломали женщины. Однажды на заседании Национального научного фонда Америки выступила некто Эллен Бершайд. Она подняла вопрос об изучении любви и сказала седовласым членам коллегии примерно следующее: «Мы уже понимаем стимулы полового влечения аквариумных рыбок. Не пора ли переходить к изучению других видов – например, человека? Дайте мне сто тысяч долларов, и я отвечу на древний вопрос «Что такое любовь?». Конечно, ее освистали и едва не послали на один из элементов любви. Но в дело вмешался какой-то сенатор. Он приподнял свой живот, взобрался на трибуну и с укором произнес: «Что за дела, пацаны? Я тоже не просек любовь и хочу получить конкретный ответ. Короче, насыпьте этой тетке денег, и пусть она исследует вопрос.» (Вы можете усомниться в правильности передачи его слов, но я вас уверяю, что американские сенаторы во всем похожи на наших депутатов Думы, и говорят они точно на таком же слэнге, с такой же распальцовкой и дикцией.) В конечном счете, сто тысяч долларов не дали. Эллен Бершайд получила федеральный грант на 84000 баксов. Она подключила к проекту лучшие умы того столетия, и дело сдвинулось с мертвой точки.
Какое-то время результаты предпринятых исследований публиковались только в малопонятных профессиональных журналах. И вдруг в газете New York Times появилась сенсационна статья, заявлявшая, что команда Бершайд раскрыла тайны романтической любви – секреты супружеских браков, моменты порождения горьких разочарований и разводов. «Это лучшее вложение федеральных денег с тех пор, как Джефферсон купил Луизиану.» Социальные психологи преподнесли человечеству необычный подарок. Отныне, используя результаты их трудов (хотя это не было первоначальной целью Бершайд), мы можем влюблять в себя кого угодно.
Откровенно говоря, никакие научные исследования не привели бы вас прямо к цели. Чтобы отделить зерна от плевел, кое-какому скромному популяризатору науки пришлось перелопатить тонны трактатов и статей с чудовищными и пугающими названиями. Одна из них называлась так: «Импликация измененной ориентации в диадическом функционировании гетеросексуальных сожителей». Не больше, не меньше! Некоторые научные работы рассматривали влияние классической музыки и джаза на уровень сексуального возбуждения у женщин в возрасте 20–30 лет. Были и такие исследования, которые изучали сексуальное влечение к трупам, тантрические неподвижные акты сношения и влияние морских круизов на стабильность пар в период «медового месяца». Тем не менее, многие работы имели огромную ценность для практического применения. Особенно, труды Тимоти Перпера, который изучал арсенал так называемых «охотников