Энергично распахнутая дверь испугала слепую бабку. Она вскочила со стула, едва не опрокинув металлическую банку с деньгами, и затопала ногами.
– Другое дело, – оценил её движения Синицкий. – Главное здесь – чувство ритма. И жизни! Больше жизни в глазах!
Пройдя пару шагов, он бросил через плечо:
– А стриптиз – не советую! Не оценят!
Жизни в глазах слепой бабки не добавилось. А лицо её сделалось удивительно недобрым. На площади скучал в одиночестве всё тот же таксист. Синицкий оценил это как знак удачи.
– Отлично! – заявил он. – Поехали!
– Куда? – пророкотал таксист.
– Где можно поесть и развлечься. Ночной клуб есть?
– Ночной притон есть. Но там это… строгий фейс-контроль.
– Понятно, – несколько сник Синицкий. – А рестораны ещё работают?
– Ресторанов один. Работает до последнего клиента.
– Отлично! Поехали.
– Не поеду, – спокойно произнёс таксист.
– Чего так? – несколько обиделся Синицкий.
– Ну, во-первых, место это гнилое. Там ведьмы на шабаш собираются.
– Так, а во-вторых?
– А во-вторых, до него метров сто. Вон он, дальше по улице наискосок.
За голыми ветвями деревьев на самой высокой точке холма Синицкий действительно рассмотрел какое-то бесформенное строение и над ним сияющую вывеску.
– Ка-штан-ка, – прочитал он по слогам.
– Ага, «Каштанка», – подтвердил таксист.
– Почему «Каштанка»?
– Раньше там китайцы хозяйничали. Собачатиной кормили. Всех бродячих собак в округе переловили. А как за домашних взялись, тут терпение лопнуло. Народ возмущаться стал. Их и закрыли за антисанитарию. Кто там теперь хозяин, не знаю. Знаю только, ведьмы там собираются. На шабаш. В народе это место Лысой горой называют.
– Ведьмы? На шабаш? – усмехнулся Синицкий. – Надо сходить посмотреть.
Он махнул таксисту рукой.
– Не съедят же они меня там! – крикнул он, удаляясь.
– Как знать, как знать… – чуть слышно прошипела слепая старуха.
При близком взгляде ресторан «Каштанка» представлялся нагромождением каких-то строений, таких же разномастных, как свора собак, встретивших Синицкого на вокзале. Строения ступеньками оккупировали холм, вытеснив оттуда всю растительность, включая деревья, отчего холм действительно казался лысым. На обратной стороне холм имел обрывистый откос, к которому примостился павильон-пивная. В эту зимнюю пору столы и тент павильона были убраны, и в тусклом освещении торчали только рёбра стоек, словно остов дохлого животного.
«Съесть не съедят, а отравить могут», – подумал Синицкий. Тем не менее он решительно потянул на себя ручку большой деревянной двери. Миновав небольшую прихожую с призрачным светом одинокой лампы, он раздвинул портьеру и оказался в небольшом круглом зале, обшитом деревом. Тотчас на него уставились около