В небе было хорошо. Сплошная термоядерная благодать. Ласточки мелькали, стрижи разные, самолет тянулся… Я привычно позавидовал пассажирам. Летят и горя не знают. А ты тут лежи, поджаривайся на солнце, изображай из себя свободноотдыхающего. И все из-за этого придурка Буханкина.
Провалился бы он в яму в какую-нибудь, что ли.
– Червяк натуральный, – сообщила Тоска, посмотрев в бинокль. – С глазками…
– Ну-ка, дай…
Тоска передала мне бинокль. Я всмотрелся в Буханкина.
Тощий Буханкин. Встрепанный Буханкин. Непричесанный Буханкин. Буханкин, явно перенесший в детстве рахит – нижние ребра довольно радикально заворачиваются к бровям.
Великий Буханкин. Бесноватый Буханкин. Яростный предводитель областных юных уфологов, искатель «Черного Принца», Несси, йети и других реликтовых гоминидов. Экзобиолог-любитель. Чудак-профессионал. Выдающаяся личность.
Выдающаяся даже без иронии – в позапрошлом году во главе группы единомышленников Буханкин погрузился на месяц в тайгу на предмет поиска южной границы Гипербореи[1]. Отмеченной вросшими в землю пирамидами, стартовыми площадками гиперборейских ВВС (они же НЛО), странными железными спиралями, изготовленными неизвестно из какого материала, но при нагревании отпугивающими мышей, крыс и недобрых астральных сущностей.
Гиперборею, НЛО и странные спирали очередная экспедиция Буханкина не обнаружила по вполне определенным объективным причинам, зато ею был открыт эндемичный подвид энцефалитного клеща. Эндемик неосмотрительно набросился на предводителя уфологов, однако был им пленен в честном бою, ослеплен маслом и проткнут раскаленной булавкой. После чего научно-популярно описан, забальзамирован и отправлен в Российскую академию наук, где неудачливое насекомое идентифицировали. И пришли к выводу, что это на самом деле неизвестный доселе вид – Acarina Parasitiformes Buchancinus. Buchancinus – это, значит, в честь Буханкина. Клещ был внесен во все международные классификаторы, а самому первооткрывателю выдали официальное свидетельство.
По этому поводу в газете «Вестник речника» была напечатана статья Буханкина «Записки об экспедиции», в которой юный энтомолог рассказывал о трудностях научной работы в полевых условиях и условиях недостаточного финансирования.
Фото гиганта науки с дипломом и увеличенным в сто раз чучелом клеща тоже в газете наличествовало.
Буханкин был знаменит.
А сейчас Буханкин чего-то вот задурил. И его мать просила, я бы даже сказал, умоляла меня понаблюдать за ее сыном. А вдруг он попал в дурную компанию? Раньше ведь он вроде бы не дурил…
Лично мое мнение было совсем другим, лично я считал, что Буханкин задурил давно, года в два от роду, но сердцу матери, как говорится, виднее. Мама Буханкина мне слегка знакома. Вернее, она знакома моей маме, они когда-то вместе работали. И вот буханкинская мать, наслышанная о нашем с Тоской маленьком предприятии, связалась со мной по телефону и попросила понаблюдать за сыночком. Сделать выводы. Составить отчет. Я согласился. От нечего делать.
Тоска тоже согласилась. Тоже от нечего делать.
И вот мы наблюдали за Буханкиным.
Буханкин на самом деле вел себя необычно. Раньше он все по лесам рыскал, искал геопатогенные зоны и следы энлонавтов. А сейчас его чего-то к воде потянуло, и уже почти три дня Буханкин лазил по берегам реки с различными рыболовецкими снастями. Но, что было странно, ничего не ловил. Бродил, смотрел, записывал что-то в блокнот.
Так что нам тоже пришлось поползать по зарослям шиповника и смородины – такова судьба скромного консультанта по общим вопросам.
Консультант по общим вопросам – это я. А Тоска – она моя помощница. У нас команда – я и Тоска, ну, мы людям помогаем иногда. Если вдруг что пропало, или происшествие странное, или кому-то помощь нужна, ну мы и помогаем. Неофициально. Сами себя мы называем громко – агентство «КиТ», это от Куропяткин и Тоска. Мне кажется, красиво. У нас вообще много приключений было, но рассказывать про них нет времени, так что я и не буду, прошу уж меня простить. Вернемся лучше к Буханкину.
К счастью, сегодня Буханкин по берегам не скакал, а направился прямиком к городскому пляжу. И в данный момент бродил по широкой мелкой и заросшей водорослями протоке, примыкавшей к пляжу со стороны сенокосов. Чего-то там высматривал на дне, задумчиво морщился. На шее у него действительно болталась банка с водой и каким-то диковинным существом в этой воде. Я присмотрелся получше – а вдруг, чем черт не шутит, в банке у Буханкина томится самый настоящий пришелец негуманоидного типа? С какого-нибудь там Сердца Карла[2].
Но это был не пришелец.
– Это аксолотль, – сказал я.
Я вернул бинокль Тоске.
– Что еще за аксолотль?
– Ну, ты даешь, – зевнул я. – Совсем классику не читаешь. Аксолотль есть личинка амбистомы. С ацтекского переводится как «играющий в воде».
– Кого личинка?
– Амбистомы. Это такая