Приняв предложение написать о первом большевистском вожде биографический очерк, я вскоре стал укорять себя за опрометчивость: что, собственно, нового могу рассказать о человеке, о котором за сотню лет написаны тысячи пропагандистских и научных книг, изданы сотни публикаций документов, сняты кинофильмы различных жанров? Даже то, что десятилетиями скрывалось за стальными дверями архивохранилищ, а точнее, в недрах спецхранов, уже в наше, в постперестроечное время было опубликовано и оценено. Выяснилось, что Ленин был жесток, циничен и даже кровожаден. Его кровожадность была иногда вполне конкретной и адресной, а иногда напускной и брюзгливой. Начались кампания за кампанией (они циркулярно возобновляются и в наше время), требующие выноса тела из Мавзолея и снесения кремлевского мемориала. Ныне вся мебель кабинета и музея-квартиры перенесены из Кремля в подмосковные Горки, туда, где хозяин доживал последние дни января 1924 г.
О Ленине писали еще при жизни, пишут сейчас и, конечно, будут писать в будущем. О нем писали известные мастера публицистической и художественной прозы или знавшие его лично, такие как Дж. Рид, Г. Уэллс, Л. Троцкий, М. Горький, Н. Крупская, Г. Зиновьев, И. Сталин… В СССР о нем были написаны десятки отлакированных, одобренных высшими партийно-государственными органами официальных биографий и подцензурных воспоминаний. В этом огромном, не поддающемся реальному измерению, потоке информации и литературы о Ленине можно выделить несколько серьезных исследований: это часто переиздаваемая с середины девяностых годов ХХ столетия биография Ленина, написанная Дмитрием Волкогоновым, – «Ленин. Книга 1 и 2. М., 1994» и сравнительно недавно переведенная монография английского историка Роберта Пейна «Ленин. Жизнь и смерть. М., 2002». Книга Волкогонова хорошо обоснована фактическим материалом, до того неизвестным для большинства историков. Он написал биографию Ленина по так называемому проблемному принципу, выделяя важные, с его точки зрения, вопросы. Книга Пейна выдержана в классическом жанре исторической биографии, когда жизнь и дела героя освещаются от начала, т. е. от рождения, и до конца, т. е. до смерти. Пейн больше опирался на материалы, собранные в течение ХХ века в европейских хранилищах.
Проходит время, и неизбежно появляется масса новой информации и необязательно из разверстых спецхранов. Россия, как и все человечество, живет своим чередом. За сотню лет после Ленина произошла масса событий, резко меняющих устоявшиеся оценки, казалось бы, навечно свершившихся деяний. Даже башни древней крепости взирают на нас не так, как они глядели на современников. Даже памятники из несокрушимого гранита покрываются щербинами и патиной, тем более хрупкий образ человека, передаваемый от поколения к поколению. Со временем, удаляясь от первообраза, он, как правило, приобретает все более обобщенные, все более схематичные черты. Теряя противоречивое разнообразие и живой объем, образ превращается в отретушированную фотографию, уплощается и вульгаризируется. К ХХI веку все фотопортреты Ленина были отретушированы и в обработанном на компьютерах виде представлены согражданам. Я помню, что на подлинных ленинских фотопортретах была отчетливо видна заячья губа, небольшой врожденный дефект, из-за которого Ленин своеобразно картавил. На всех современных изображениях образ героя представлен без единого изъяна, даже без теней под глазами, даже без пигментных (розоватых) пятен на коже, столь характерных для огненно-рыжих людей. А Ленин был редкого ярко-рыжего окраса, что в век черно-белой фотографии невозможно было передать. Что уж говорить о неординарных мыслях и делах загнанного в одномерное пространство героя. Из образа Ленина почти сто лет советской власти вытравляли все человеческое. Поэтому остаточные следы живого образа Ленина я все же попытался отыскать уже в наше время, сначала на Красной площади, а потом в современных подмосковных Горках.
Мавзолей на Красной площади в Москве.
У входа на тропинку прикремлевского кладбища – малочисленная группка людей, в большинстве своем иностранцы. Похоже, что место скорби и поклонения в наше время успело превратиться в музей со своими экспонатами. Вот по ходу тропинки слева – коллективное захоронение жертв вооруженного противостояния в октябре 1917 г.; вот справа прикрепленные к стене стальные дощечки, за которыми замурованы урны с прахом Арманд, Горького, Маяковского и др.; дальше бюсты на высоких постаментах узнаваемых советских деятелей, а на земле, под ногами, их могилы в соответствии с бюстами. Сворачиваем по короткой тропинке к Мавзолею – над головой нависает гранитная ограда трибуны с надписью: «ЛЕНИН». На этой трибуне годами стоял Сталин и его соратники, а потом и прямые наследники. Ныряем в полуоткрытую дверь портала, крутая лестница вниз: в полумраке на высоком черном кубе-постаменте светится хрустальный гроб вождя, увешанный помпезными