–
Ты изучаешь меня, да? – произнес он с сарказмом. – И совсем не доверяешь мне, Виктория, но должен тебя заверить, что у тебя не особо есть выбор.
Холод проник в мою кровь. Вот он уже начал демонстрировать мне свою двуличность. Одна его часть – это приятный и хорошо воспитанный джентльмен. Вторая – преступник, который пойдет на все ради достижения своей цели.
Я хотела вырваться из рук Влада, стараясь не привлекать внимания. Но он силой удерживал меня. Позже я буду прокручивать этот эпизод в своей голове еще не один раз и жалеть о том, что не закричала, не позвала на помощь. Но, как я уже и сказала, это будет потом, и так или иначе изменить это все равно уже невозможно. Я попыталась сконцентрировать свой взгляд на бриллиантовой булавке, прикрепленной на отвороте его пиджака.
–
Ты излучаешь угрозу, определенно, – меня вдруг ошарашили собственные слова. – И я, кажется, начинаю все понимать.
Я посмотрела в его холодные глаза. Черт возьми, это были самые привлекательные и сногсшибательные глаза, в которые мне доводилось когда-либо заглядывать.
–
Угроза… какое интересное слово, – уверенно проговорил Влад. И тут же добавил: – А даже если и так? Это действительно имеет значение? Ты по-прежнему со мной, в моих крепких объятиях.
Он плавно приостановил наш танец, дотронулся до моего подбородка и еле слышно проговорил:
–
Совершенная…
И казалось, в этот самый момент он был таким безупречным. У меня вдруг появилось сильное желание уцепиться за идеальный ворот его рубашки либо взлохматить его волосы, лишить его наконец того совершенства, которым он обладал.
–
Думаю, нам нужно на воздух, – убедительным тоном сказал он.
Мое сердце екнуло в груди. Мой разум в тот момент явно отключился. Мое тело отказывалось слушаться. Взяв меня за руку, Влад повел меня в сторону террасы. Никто из присутствующих гостей этого не заметил. Краем глаза мне удалось увидеть моих родителей, которые с интересом беседовали с родителями Алисы. И в этот момент до меня почему-то никому не было дела.
Мне исполнилось девятнадцать, Влад был первым мужчиной, которому отец позволил коснуться меня. И как бы мне не хотелось это отрицать, мой интерес к нему явно зашкаливал. Он завораживал меня, сводил с ума. Возможно, поэтому, увлекшись всеми этими незнакомыми до сегодняшнего дня чувствами, я не заметила, как мы одни оказались на улице, как мы вышли за пределы нашего особняка. У меня вызвало некое сомнение то, что на пути нам не встретились люди отца и охрана.