–
Мама, я ненавижу ложь, – не знаю почему, но именно с этих слов я попыталась начать наш, как я поняла позже, бестолковый разговор. – А еще сильнее я ненавижу то, что все это время верила в эту ложь, до тех пор, пока правда не свалилась на меня.
Непонимающий взгляд мамы просто кричал: «Я тебя не понимаю, вероятно, ты сошла с ума… нам нужно обратиться за помощью к опытному психологу и отвалить ему за это целую кучу папиных бабок…»
–
В чем дело, Виктория? – мама сложила свои накачанные ботоксом губки в тонкую линию. – Ты что, пьяна?
–
Нет, мама, я не пьяна, – я нервно прикусила нижнюю
губу, в упор уставившись в глаза матери.
–
Тогда как прикажешь понимать твое поведение? – не дождавшись моего ответа, она направилась к выходу. – Достаточно, Виктория! Возможно, мы поговорим позже, – подняв указательный палец, протараторила она. – А сейчас нас действительно ждут гости, так что поторопись, дорогая.
И не порть запланированный для тебя же праздник.
На моих глазах выступили слезы, грозящие испортить идеальный макияж. А в сердце будто всадили кинжал. Похоже, я до нее не достучусь. Неужели все те «сливки» ничтожного общества значат для нее гораздо больше, чем правда, сказанная собственной дочерью?
Оглянувшись, она снова окинула меня безразличным взглядом, собираясь выйти из комнаты.
–
Он изменяет тебе, мам! – слова вырвались из моей груди, словно ураган, сметающий все на своем пути. – И всегда изменял – с женой его когда-то лучшего друга.
Я старалась, чтобы голос мой звучал сдержанно, и все же казалось, что сама сейчас взорвусь на мелкие кусочки от собственной злости. В тот момент я даже не переживала о том, как сказанное отразится на маме. Я уже знала, что приукрашенному счастью в нашей семье придет конец.
Взявшись своей миниатюрной рукой за ручку двери, мама слегка вздрогнула. И я не могла этого не заметить. Затем она все-таки оглянулась на меня и посмотрела каким-то удручающим и испуганным взглядом. Ничего не ответив, вышла и тихо закрыла за собой дверь.
Черт бы ее побрал! Как же это низко и ничтожно. Ну конечно же, мама и сама все знала. Жажда власти и денег, вип-место в высшем обществе – все это было для нее важнее. Как давно она натянула эту маску безразличия? Определенно, в ее случае лучше притвориться, нежели остаться без гроша на улице. И все-таки мне удалось уловить в ее взгляде неподдельный испуг.
Еще раз я посмотрела на свое отражение в зеркале. Копна вьющихся темно-русых волос струилась по моим плечам. Мои ярко-зеленые глаза излучали свет, отражающийся в зеркале. На мне было надето черное, облегающее стройную фигурку, платье с длинным узким рукавом, с практически полностью оголенной спиной. Оно почти скрывало мои лаковые, на десятисантиметровой шпильке, туфли-лодочки. Элегантно и сексуально! Отец всегда отличался