Госпожа Дальберг приподняла искусно подведенную бровь.
– Ты хочешь обмануть своего отца, Мина?
– Нет… – пролепетала девушка. – Конечно же нет… Дело не в этом, дело совсем не в этом.
По взгляду госпожи Дальберг Мина поняла, что вот-вот испортит себе передник, так судорожно она сжала пальцы на ткани. Девушка смущенно опустила руки. Как же объяснить этой женщине свою проблему? Как дать ей понять, в чем заключается ее замысел, и при этом не произвести на хозяйку плохого впечатления?
– А как назвать это иначе? – Голос госпожи Дальберг прервал ее мысли.
Мина набрала воздуха в легкие. Возможно, ей просто следует рассказать этой женщине правду? Возможно, тогда госпожа Дальберг ей поможет?
– Вы знаете моего отца? – тихо, но решительно спросила девушка.
И тут произошло кое-что, чего Мина не ожидала. Улыбка озарила обычно невозмутимое лицо госпожи Дальберг.
– О да, я его знаю. – Женщина рассмеялась. – Пожалуй, Мина, я выполню твою просьбу. Она свидетельствует о твоей дальновидности.
Мина изумленно уставилась на хозяйку.
– Мы все знаем Ксавьера Амборна, не так ли? – продолжила Дальберг, и впервые на ее каменном лице проступило отвращение. – А тот, кто живет вместе с ним, просто обязан быть дальновидным. И поверь мне, Мина, – госпожа Дальберг потрепала служанку по руке, – мужчины вовсе не должны знать обо всем, что мы делаем. Мой муж уж точно не знает о том, что делаю я.
Мина почувствовала, как у нее гора свалилась с плеч. Она испытала изумление, облегчение и недоумение.
«Ксавьер Амборн – старший работник госпожи Дальберг, – подумала девушка. – Так почему же эта женщина наняла человека, о котором она столь невысокого мнения?»
Но Мина не стала ни о чем спрашивать. В конце концов, это ее не касалось. Главное, что она сделала первый шаг. Теперь она знала, что однажды сможет выбраться из Эсперанцы, из города, название которого переводилось как «надежда», но эта надежда обернулась для Мины и ее матери адом.
– Как ты думаешь, Франк вернется к нам? – Ирмелинда встала за спиной у мужа и опустила руку ему на плечо.
Герман не шевелился. Он стоял и смотрел на тени во дворе их небольшого дома. С тех пор как Франк пропал, с ними жил старший сын, Самуэль. У него была семья, о которой нужно было заботиться, но Ирмелинда уговорила сына погостить еще немного, и он остался. Герман знал, в каком отчаянии его жена из-за бегства Франка и предъявленных ему обвинений. Он и сам часто спрашивал себя, почему остается спокойным. До того как родился Франк, Герману пришлось нелегко. Ирмелинда тихо, но чрезвычайно глубоко горевала по Врони и, закрывшись в собственной боли, не подпускала к себе мужа. Когда они занимались сексом – а это случалось нечасто, – Ирмелинда не шевелилась, а после ложилась на бок, поворачиваясь к мужу спиной. Герману казалось, что после смерти Врони он потерял и жену.
Герман пожал плечами, стряхнул руку Ирмелинды и отошел в сторону. Этот