Мэгги тоже помахала рукой:
– Привет, Лэндон.
В ответ я улыбнулся и спросил, что им приготовить.
– Кофе со льдом и двойными сливками, – хором ответили они.
Хотя девушки были одеты почти одинаково, Дакота, с прекрасной карамельной кожей и яркими карими глазами, выглядела намного привлекательнее Мэгги.
Привычным движением я взял две пластиковые чашки, зачерпнул лед из специальной емкости и налил из кувшина заранее приготовленный кофе. Я чувствовал на себе пристальный взгляд Дакоты и испытывал некоторую неловкость. Поузи тоже не сводила с меня глаз, и я вспомнил, что должен все время объяснять ей, какого черта я делаю.
– Ты просто наливаешь напиток поверх льда. Вечерняя смена готовит кофе заранее, чтобы он остыл, – сказал я Поузи.
Когда я делал объяснения в присутствии Дакоты, то чувствовал себя довольно глупо. Мы с ней по-прежнему общаемся, хотя не гуляем и не болтаем, как раньше. Я смирился с тем, что наши трехлетние отношения закончены. В Нью-Йорке у нее появились новые друзья и знакомые, и я не хочу мешать. Я знаю Дакоту много лет и всегда буду о ней заботиться. До нее я уже встречался с одной девушкой, но это было несерьезно.
Я уточнял, взбить ли сливки для кофе, но мой вопрос утонул в шумном приветствии Эйдена:
– Дакота!
Я просто обалдел: Эйден потянулся через прилавок и поднял руку девушки над головой. Дакота с радостной улыбкой покружилась перед ним.
Бросив на меня быстрый взгляд, она немного отступила от стойки и сухо заметила:
– Я не знала, что ты здесь работаешь.
Чтобы отвлечься от их беседы, я перевел глаза на Поузи, а затем сделал вид, что читаю расписание на стене. Мне действительно нет никакого дела до того, с кем Дакота теперь дружит.
– Кажется, вчера вечером я это говорил? – возразил Эйден.
Я закашлялся, чтобы скрыть невольный возглас.
К счастью, никто, кажется, этого не заметил, за исключением Поузи, которая изо всех сил пыталась спрятать улыбку.
Я старался не смотреть на Дакоту, хотя чувствовал ее смущение. В ответ на замечание Эйдена она рассмеялась так же, как когда-то, когда разворачивала рождественский подарок от моей бабушки. Милые звуки! Какое счастье – слышать ее хихиканье над дурацкой поющей рыбой, закрепленной на пластиковой подставке! Дакота снова засмеялась, и я понял, что ей действительно неловко. Пытаясь сгладить неловкость, я с улыбкой вручил ей чашки и призвал заходить к нам почаще.
Не дожидаясь ответа, я вышел в подсобку и увеличил громкость в наушниках.
Пару минут я ждал звонка дверного колокольчика, провожающего Дакоту и Мэгги, а потом понял, что, скорее всего, за криками болельщиков и ударами клюшек (я включил в плеере запись вчерашнего хоккейного матча) ничего не услышу. Вернувшись в зал, я увидел, как Поузи демонстративно корчит изумленную рожицу, глядя,