Он сидел у окна, смотрел на косые полосы дождя, на прыгающих через лужи прохожих, на серый силуэт насквозь промокшего города и ждал. Ливень был теплый, июньский, и это вселяло в него надежду. Уже два месяца Наташка приходила к нему почти каждый день, всегда примерно в одно и то же время, и он привык к ней настолько, что уже почти отступило отчаяние, и одиночество перестало терзать его долгими бессмысленными ночами. В принципе, ничего не изменилось. Он знал, что до конца своих дней так и останется нищим преподавателем литературы в провинциальном педагогическом колледже, а жена Ольга уже никогда не вернётся к нему. И дети, его Надеина дети, с каждым годом будут теперь всё дальше и дальше от него. Всё это по-прежнему было с ним, но сейчас беда как-то отодвинулась, ушла на второй план. Наташка вернула ему самое главное – надежду на то, что и в его немудрёной и, уже почти разрушенной жизни есть хоть какой-то смысл…
Когда, наконец, тренькнул звонок, Надеин вскочил и быстро пошёл в прихожую, игриво прищёлкивая пальцами в такт далёкой, из шелеста дождя мелодии. Ну, вот, и пришла его Наташка!..
Он притянул её к себе – промокшую, холодную, пахнущую утренним лесом и немножко тревогой.
– Фиалочка моя, ненаглядная! – прошептал он, целуя мокрые волосы, лоб, глаза. – Робкий лесной цветочек!..
– Почему же, робкий?! – улыбнулась она и слегка отстранилась. – Ведь пришла же!..
– У-у, да ты промокла вся!
– А действительно холодно, бр-р-р!.. —Наташка рассмеялась и озорно тряхнула головкой. – Дверь так и будет открытой?!.
– Сейчас я, сейчас… А ты под горячий душ: немед-лен-но!..
Пока она была в ванной, Надеин готовил кофе и бутерброды. Сначала нарезал батон, потом тонкими пластинами любимый Наташкин Тельзитер. Сыр быстро разомлел, и веером разложенные на тарелке пластины стали желтовато-прозрачными, как топлёное масло. Надеин посмотрел на свой стол, поморщился, на минуту задумался и достал из холодильника колбасу. Больше на выстывших полках ничего не было. Надеин опять поморщился: ближайшие два дня придётся довольствоваться только хлебом, кофе и картошкой – и то, если зарплату не задержат. «Сволочи!» – покачал головой Надеин и начал строгать колбасу. Вдруг пришла досадная мысль. «А ведь Наташка не поняла его, когда он назвал её пугливым лесным цветочком!.. Как она ответила: ведь я пришла?!. Даже странно как-то… Ольга в её годы голову теряла от подобных сравнений!.. Н-н-да!.. А потом вдруг променяла их все разом на толстый кошелёк столичного деляги… Или он сам чего-то так и не понял во всей этой истории без начала и конца?!. Ладно, – одёрнул себя Надеин. – Уже и привередничать начинаешь!.. Колбасу, что ли, жалко?!.»
Сначала шутка ему понравилась, но потом он, вдруг, как-то иначе на неё посмотрел и ужаснулся. Даже в прихожую выглянул. Но всё было в порядке: в ванной мирно шумел душ, и что-то напевала Наташка, не подозревая о его странных шутках…
Когда она вышла из ванной, Надеин опять сидел у окна. Дождь кончился, и просветлело, но как-то призрачно, зыбко. Казалось, что это ненадолго, и скоро опять хлынет. Со своего пятого этажа Надеин хорошо видел окраину города и широким клином уходящую к реке и дальше, в горизонт, степь. Степь была тёмной, значит, ливень захватил и её. «Сейчас там и не пройти без сапог, – подумал Надеин. – И в реке вода на полметра поднялась… Мутная, и несёт, как с цепи сорвалась!..»
– Возьми меня с собой, милый! – сказала Наташка за его спиной и прижалась к нему.
Он сразу её почувствовал. Легко сорвал полотенце, и мокрые волосы рассыпались по плечам тонкими светло-русыми жгутиками.
– Что?! – Наташка строптиво сверкнула зелеными глазами и покраснела, и это ещё больше раззадорило Надеина.
– Ты меня стесняешься? – спросил он и развязал поясок на халатике.
– Нет. С чего ты взял?!.
– А покраснела?..
– Да?.. Но ведь и ты тоже покраснел, Надеин!..
Он подхватил её на руки и легко, как игрушку, понёс в комнату. И когда проходил мимо зеркала, невольно бросил туда взгляд. Физиономия его была немного напряженной, но не красной. Он улыбнулся и подмигнул себе в зеркале, потом сделал еще несколько шагов и положил свою игрушку на раскинутый диван…
Когда они вернулись на кухню, кофе давно остыл, пластины сыра на тарелке заветрились и стали похожи на церковный воск, а на стенах играли косые блики от уже уходящего дня.
Надеин опять принялся готовить кофе, а Наташка села на его место у окна и задумалась.
– А ты читал про Камасурту, Надеин? – спросила она вдруг, как раз в тот момент, когда над туркой поднялась пенная шапка.
– Что?!. – он не сразу сообразил, задумался и чуть было не прозевал кофе. – А кто такой Камасурта?..
– Не знаю, я тоже не читала… Ну, там про секс, как им заниматься и всё такое… Всё подробно и по-разному, понимаешь?..
– Понимаю, – ответил Надеин, сдерживая улыбку. – Только это не герой, а название книги, Наташенька… Даже не книги, а целой науки! И правильно: