Поэзия разных лет (1996 – 2016)
«Стань моим автором…»
Стань моим автором.
Автор – не тот человек,
что бумагу использует по назначению.
Авторство – это болезнь, и она не поддаётся лечению.
Всё начинается с этим недугом,
будет сегодня ли, завтра ли.
Я бесконечен, мне нужно начало. Стань моим автором.
Стань моим ангелом.
Кто утверждает, что ангел —
тщедушное тельце с куриными крыльями?
Ангел сжигает народы и страны,
но выживших делает сильными.
Ангел приносит благие известия
с огненной шашкою наголо.
Вечная вольница, белая бестия,
стань моим ангелом.
Стань моим вечером.
Грань между ночью и днём так тонка
и не выдержит критики.
Грань между правдой и ложью игрива,
но я вне политики.
Сумерки. Где они, сумерки,
грань между чётом и нечетом?
Мне нужно новое время. Стань моим вечером.
Стань моей вечностью,
Вечностью краткого мига
в бескрайности маленькой точки.
Нам предоставлены годы,
но нет ни секунды отсрочки.
Окна и двери раскрыты с наивной беспечностью.
В них загляни и войди ты. Стань моей вечностью.
И если захочется,
Изобрази на листе мироздания
Крупным размашистым почерком
Список явлений, которыми стану я.
Северянин 2.0
На блюде стынут розово креветки,
Во мглу бокалов вкраплено бельканто.
Фигура одинокой шансоньетки
Прильнула к силуэту лейтенанта.
Им хорошо вдвоём у водной зыби,
Где каждый блеск и каждый отзвук дробен.
Она подобна нерестовой рыбе,
Он кенарю певучему подобен.
Она за ним по океанской глади
Бежит простоволоса и разута,
Под кителем изгибы нежно гладя,
Вдыхая запах соли и мазута.
Он по уставу напряжённо собран
И вопреки ему слегка расслаблен,
Сдаваясь в опьянении особом
Лучам заката – абордажным саблям.
Последний свет мечтами о полёте
Мерцает в павших вниз метеоритах,
На пуговиц лощёной позолоте
И на помаде губ полуоткрытых,
И бровь дрожит, нечаянную сальность
За комплимент охотно принимая.
Его зовёт корабль в Буэнос-Айрес,
Её – существования кривая.
Следы на берегу оставив ныне,
Они взлетят на воздух непременно:
Он – подорвавшись на случайной мине,
Она – храня любовь в обрывках тлена.
Рождество. 1918
Дома, как крепости, взяты штурмом.
Под каждой дверью дежурит жулик.
Зайдясь от копоти в кашле бурном,
«Буржуи» греются у «буржуек».
Осколки дедовских гарнитуров —
Кому дрова, а кому валюта.
Густые брови гардин нахмурив,
Гуляет ветер по телу люто.
Рубином прыгает папироска,
Рождая впалые тени возле
Глазниц дозорного переростка,
Перекрестившего ружья в козлы.
И жизнь, приравненная к подарку,
Лежит под кронами белых елей,
Чьи звезды гаснут, сгорев насмарку
В пещерах-окнах домов-ущелий.
Вертлявой выморозью стрекочет
С балкона свисшее полотенце,
Впитав плакатом багряный почерк
Едва родившегося младенца.
Сменив суфлёра в полночной драме,
Гремит раскатистый храп салюта
В честь