Пролог
День был серый, стоял жестокий холод, и собаки не хотели брать след.
Большая черная сука, понюхав отпечатки медвежьих лап, поджала хвост и отошла к сбившейся в кучу стае. Собаки жались друг к дружке на берегу реки под натиском свирепого ветра. Этот ветер пробирал и Четта сквозь все слои черной шерсти и вареной кожи. Слишком холодно и для человека, и для зверя, но они тут, и деваться некуда. Четт скривил рот, прямо-таки чувствуя, как наливаются кровью прыщи на лице и шее. Сидел бы он сейчас за Стеной, обихаживал воронов да разводил огонь для старого мейстера Эйемона. Это ублюдок Джон Сноу лишил его этой завидной доли – Сноу и его жирный дружок Сэм Тарли. Это из-за них он морозит себе яйца вместе со сворой псов в самой чаще заколдованного леса.
– Семь преисподних! – Он рванул поводки, призывая собак к порядку. – А ну искать, ублюдки. Это медведь – мяса-то пожрать небось охота? Искать! – Но гончие только еще плотнее сбились в кучу, поскуливая. Четт щелкнул над ними плеткой, и черная сука огрызнулась на него. – Собачатина в котле будет не хуже медвежатины, – заверил ее Четт, выдыхая пар при каждом слове.
Ларк Сестринец стоял, обхватив себя руками и засунув ладони под мышки. Он всегда жаловался, что у него пальцы стынут, несмотря на черные шерстяные перчатки.
– Больно уж холодно для охоты, – сказал он. – Пропади он, этот медведь, – не хватало еще обморозиться из-за него.
– Негоже возвращаться с пустыми руками, Парк, – пробубнил Малыш Паул сквозь свои бурые кустистые баки. – Лорду-командующему это не понравится. – Под широким носом Малыша застыли сопли, ручища в меховой рукавице сжимала копье.
– Пусть Старый Медведь провалится заодно с этим, – отрезал Сестринец, тощий, с острыми чертами лица и беспокойными глазами. – Мормонт помрет еще до рассвета, забыл? Так не все ли равно, что он скажет?
Малыш заморгал своими черными глазками. Может, он и впрямь забыл – удивляться нечему при его-то уме.
– Зачем нам убивать Старого Медведя? Почему бы просто не уйти и не оставить его в покое?
– Думаешь, он даст нам уйти? – сказал Ларк. – Он нас мигом догонит. Хочешь, чтобы за тобой снарядили погоню, башка баранья?
– Ну нет, этого я не хочу.
– Так стало быть, убьешь его, да?
– Угу. – Громадный Малыш Паул стукнул древком копья по замерзшей земле. – Ясное дело, убью. Погоня нам ни к чему.
Ларк вынул руки из-под мышек и сказал Четту:
– Говорю тебе, надо всех офицеров перебить.
Четту обрыдло это слышать.
– Мы уж об этом не раз толковали. Надо убрать Старого Медведя, Елейна из Сумеречной Башни, а в придачу Граббса и Эйетана, раз уж им выпало в карауле стоять. Прикончим еще Дайвина и Баннена, чтобы нас не выследили, и сира Хрюшку из-за воронов. И все! Укокошим их тихо, во сне – ведь стоит кому-то завопить, и мы все пойдем на корм червям. – Прыщи у Четта побагровели от злости. – Делай свое дело и проследи, чтобы твои родичи сделали свое. А ты, Паул, постарайся запомнить: не вторая стража, а третья.
– Третья, – согласно пробубнил тот сквозь бурую поросль и замерзшие сопли. – Мы с Мягколапым. Я помню, Четт.
Ночь будет безлунная, и они подгадали так, что на карауле будут стоять восемь их людей и еще двое у лошадиного загона, лучшего случая не дождешься, да и одичалые того и гляди нагрянут. Четт был заинтересован оказаться как можно дальше отсюда, когда это случится. Он не хотел умирать.
Триста братьев Ночного Дозора выступили на север – двести из Черного Замка и сто из Сумеречной Башни. Самый большой поход на памяти ныне живущих, вобравший в себя почти треть всех сил Дозора. Они намеревались отыскать Бена Старка, сира Уэймара Ройса и других пропавших разведчиков, а также выяснить, почему одичалые покидают свои деревни. В итоге Старка и Ройса они так и не нашли, зато узнали, куда подевались одичалые – те ушли к ледяным высотам забытых богами Клыков Мороза. Четта вполне устроило бы, если б они сидели там до конца времен – так ведь нет, они двинулись вниз и теперь идут вдоль Молочной.
Вот она, Молочная, прямо перед ним. Каменные берега покрыты льдом, бледные воды струятся от самых Клыков Мороза. Теперь оттуда потекли еще и одичалые с Мансом-Разбойником во главе. Три дня назад в лагерь, весь в мыле, вернулся Торен Смолвуд. Пока он рассказывал Старому Медведю, что они обнаружили, его разведчик, Медж Белоглазый, рассказал то же самое остальным.
– Они еще в предгорьях, но движутся вниз, – сказал он, грея руки над костром. – Впереди идет рябая сука Харма Собачья Голова. Гоуди подкрался к самому ее лагерю и видел ее у костра. Этот дурень Тумберджон хотел снять ее из лука, но у Смолвуда хватило ума ему запретить.
– Можешь ты сказать, сколько их там? – сплюнув, спросил его Четт.
– Тьма-тьмущая. Тысяч двадцать или тридцать