Удивительно! Рядом не должно быть никаких детей. Дак еще спал, и его комната находилась в противоположном конце замка – подальше от хозяйственных застроек.
Но звук плача усиливался, приближался и вот из-за угла сторожевой башни появился ребенок. Он едва шел на своих маленьких ножках, а когда к нему подбежала хозяйская собака, от неожиданности плюхнулся на землю и заплакал еще громче, растирая кулачками грязь на лице. Удивленная кухарка, отогнав пса, склонилась над дитятей.
На Амали смотрели глаза пронзительно-голубого цвета, слипшиеся от слез светлые ресницы оказались длинными, а лицо необыкновенно хорошеньким, несмотря на размазанную по щекам грязь. Когда кухарка подняла дитя на ноги, рубашечка из тонкого батиста задралась, и стало понятно, что перед Амали стоит девочка. Разглядывая ее, кухарка заметила, что малышка вовсе не заморыш, ее чистые волосы льняного цвета скручивались тугими локонами вокруг головки, и от девочки пахло грудным молоком, словно мама ее только что покормила. В недоумении кухарка оглянулась, но никого кроме пса не увидела.
В этот момент во двор въехала, позвякивая бидонами, тележка молочника, а потом появился и сам Пузатый Ганс. Он подкатил тележку к крыльцу и выжидающе уставился на кухарку. Та, так и не решив, что делать с ребенком, поспешила к молочнику. Амали, принимая запотевшие горшочки со сливками и молоком, поинтересовалась у Ганса, не знает ли он, чей это ребенок? Ганс, почесав в голове, заверил, что видит его первый раз, и на всем пути до замка ему не встретилась ни одна живая душа. Откуда могла взяться малышка?
Чуть погодя на пороге появилось еще одно действующее лицо – повариха Берта, она шутливо стегнула Амали полотенцем поперек спины, негодуя, что та долго копается, ведь молоко и сливки скиснут! Но увидев ребенка, резко прекратила свое ворчание. Девочка, выбрав повариху из всей компании, протянула к ней ручки. Доброе сердце женщины не выдержало, и она подняла малышку, которая обняла ее и положила головку на дородное плечо.
Графиня Алель, услышав от слуг о находке, негодующе возмутилась и велела унести найденыша прочь, но вскоре передумала. Ее годовалый сын Дак вцепился в девочку и замер в восторге, а та, счастливо улыбаясь, что-то лопотала на лишь ему понятном языке. Миледи это понравилось, она оставила дитя как игрушку для своего младшенького, который досаждал ей и остальным ее отпрыскам вечным нытьем.
Так в замке появился еще один ребенок, помимо пятерых детей графа Шовеллер – советника короля Эрии.
Глава 1
Прошло двенадцать лет. Девочка, которую назвали Свон, росла здоровой и веселой. Оставшимися светлыми волосы ни разу не знали ножниц, и сироте приходилось плести из них две косы, которые она укладывала на голове в виде короны. Гости замка Шовеллер, встретив воспитанницу графа без чепца, застывали, пораженные красотой подаренных ей природой волос. Милое лицо Свон отличалось гладкой кожей, на котором солнце оставило свой след в виде редких веснушек, и яркими голубыми глазами, с добротой взирающими на мир. С годами они утратили детскую наивность, в них светилась некая житейская мудрость, свойственная лишь тем людям, чье существование не отличается беззаботностью. Свон приходилось много трудиться, но она никогда не унывала, и, выполняя свои обязанности, часто пела не громким, но приятным для слуха голосом.
Толстый Дак, ее ровесник, не отпускал ее от себя ни на шаг: игрушка всегда должна находиться рядом. Трудно понять, что он испытывал по отношению к приемышу. Часто вымещал на ней обиды за издевательства, причиняемые старшими братьями-близнецами, но в тоже время ценил. Свон его защищала, даже могла ввязаться в драку, если Маларкей и Канард обижали младшего.
Старшим братьям было уже по шестнадцать. Они росли кичливыми, задиристыми юношами, с пренебрежением относившимися к людям низшего сословия или к тем, кто слабее их. Свон была слабее, но обладала такой силой духа, что не давала спуска, до последнего защищая подопечного и свое достоинство, поэтому часто ходила с синяками и в рваной одежде.
Войдя в подростковый возраст, она, несмотря на красоту волос и яркость глаз, часто напоминала «гадкого утенка»: нескладная, с длинными ногами и руками, с облупленным от частого пребывания на солнце курносым носом, с пухлыми, но обветреннымие губами, которые она закусывала, стараясь не расплакаться, когда ее обижали. Но больше всего ее портила мешковатая одежда, доставшаяся с чужого плеча. Платья, конечно, пытались перешить, но из-за продолжающегося роста девочки они быстро становились короткими, отчего ее фигура выглядела еще нелепее.
Свон зло высмеивалась дочерьми графини Шовеллер – Силиндой и Чарис, капризными, взбалмошными барышнями пятнадцати и четырнадцати лет от роду. Девицы с детства воспитывались как маленькие женщины. Они хоть и не блистали красотой, но всегда имели ухоженный вид.
Несмотря на неприязнь детей графини к приемышу, Свон не чувствовала себя одинокой. Ее обожали повариха и кухарка, вкладывая в нее всю свою нерастраченную любовь: обе остались вдовами после войны, отнявшей возможность познать радость материнства. Когда поздно вечером Свон возвращалась в их общую спальню, она делилась впечатлениями