Сгладить возникшую неловкость взял на себя Петров.
– Витаутас Лейтис представляет Генштаб. Собственно, он и стал инициатором нашей экстренной встречи. Прошу любить и жаловать.
Прямо снова многонациональный Союз, подумалось Константину. И татары, и литовцы, и прочие богоизбранные товарищи. Неужели всё настолько серьёзно?
Оказалось, что даже больше, чем он себе мог вообразить.
Витаутас пожаловал в институт не с пустыми руками. Не дожидаясь Константина, он со своего тонкого и широкоэкранного ноутбука уже несколько минут показывал собравшимся последствия случившегося сегодня на Красной площади. Само случившееся он называл не иначе как «атака», чем продемонстрировал свою осведомлённость в англоязычной терминологии, молча решили те, кто эту терминологию тоже знали.
Вообще-то в данном случае он был не далёк от истины.
Константин удостоился чести лично просмотреть уже виденную всеми присутствующими запись с одной из камер наружного наблюдения. Узкий угол обзора позволил зафиксировать лишь последние доли секунды перед взрывом, однако натренированная рука Витаутаса сумела остановить кадр так, чтобы из-за верхнего края экрана высунулось продолговатое остриё предмета, который в следующее мгновение таранил булыжную кладку, взметая фонтан каменных брызг. Исходя из сопоставления с куполами собора Василия Блаженного, которое это остриё на своём пути срезало, предмет был огромным.
– Мы предполагаем, что длина падающего тела составляла порядка ста двадцати, ста сорока метров. Скорость в момент контакта с землёй была относительной небольшой: порядка четверти километра в секунду.
– Да уж, до первой космической далековато, – вставил своё веское слово Петров.
Константин прикинул в уме, что речь идёт о девятистах километрах в час, что совпадает со скоростью пассажирского самолёта. Вывод напрашивался сам собой. Однако Скрябин оказался проворнее:
– Из этого следует, что свободное падение здесь не имело места. Объект был управляем, возможно, пилотируем, так?
– Налицо торможение, – указывая на застывший экран карандашом, ответил за штабиста Абашев. – Сколько, вы сказали, эта штука могла весить?
– Честно говоря, я вообще-то надеялся получить эти и другие данные от вас, – глядя не на собеседника, а на Константина, отозвался Витаутас. – Наши спецы предварительно оценивают вес равным двум с половиной тысячам тонн.
– Десяток наших «Булав», – присвистнул Петров.
– Типун вам на язык, – отмахнулся Озеров.
Витаутас между тем продолжал, перелистывая на экране фотографии, сделанные явно с крыши ГУМа, причём хорошей техникой:
– Ядерной начинки в объекте не было. Радиация в секторе повышена, однако, в разумных пределах – порядка двух микрозиверт в час.
– Поздравляю! Теперь мы все – сотрудники атомной