Лоу – типичный представитель породы настоящих немецких ученых – пришел в ужас. «Вы этого сделать не сможете!» – объявил он таким тоном, что сомнений в его правоте не оставалось. Но я-то был абсолютно убежден, что на самом деле очень даже смогу – как я уже писал в другом месте, это чувство было удивительным порождением той смеси самоуверенности и самообмана, что является отличительным признаком аспирантов. Находя время между написанием текстов для разных журналов и учебой, я произвел на свет первые три главы и не без опаски показал их профессору Лоу. Надо отдать должное этому великому человеку (он оставался моим самым благожелательным критиком вплоть до самого конца – а умер он в 102 года), – завершив чтение, он сказал: «Вы должны это сделать!» Чем я – с его помощью – и занялся.
Когда книга была уже готова, возникла необходимость как-то ее назвать. Я прекрасно понимал, что слово «экономика» на обложке сразу отпугнет потенциальных покупателей, и отчаянно перебирал альтернативные варианты. Пока я мучился сомнениями, состоялся второй судьбоносный обед, на этот раз с Фредериком Льюисом Алленом. Аллен был главным редактором журнала «Харперз», с которым я регулярно сотрудничал, и его необыкновенную доброту по отношению ко мне вкупе с желанием помочь я никогда не забуду. Я мимоходом упомянул о своих трудностях и добавил, что думаю, не назвать ли книгу «Философы денег», хотя и чувствую, что «деньги» – не совсем то, что надо. «Ты хотел сказать, «Философы от мира сего», – поправил меня Аллен. «За обед плачу я», – был мой ответ.
Издатели были довольны куда меньше моего и уже после того, как книга, к их вящему изумлению, начала хорошо расходиться, предложили переименовать ее в «Великих экономистов». К счастью, название осталось прежним. Вероятно, ими двигали сомнения в способности покупателей переварить слова «от мира сего» (действительно, в тысячах студенческих работ это выражение было так или иначе искажено). А может быть, они предвидели трудности вроде той, о которой я узнал лишь много лет спустя. Зашедший в книжную лавку своего колледжа студент желал найти одну книгу. Имя автора вылетело из головы молодого человека, но, если память ему не изменяет, она называлась «Лобстеры от моря сего».
Прошли годы, и тираж «Философов от мира сего» превысил самые смелые ожидания. Утверждается, что книга заставила тысячи ни о чем не подозревавших жертв выбрать для изучения курс экономики. Я не готов взять на себя ответственность за все причиненные им страдания, но был чрезвычайно рад слышать от многих экономистов, что именно моя книга впервые возбудила в них интерес к предмету их нынешнего увлечения.
Новое издание отличается от всех предыдущих по двум параметрам. Во-первых, как и раньше, свежий взгляд на собственный текст позволил мне отловить ошибки, неизбежно возникающие на стадии рукописи или ставшие очевидными в результате недавних исследований в данной области. Я также воспользовался шансом изменить расстановку акцентов с тем, чтобы отразить развитие моих взглядов на те или иные вопросы. Сами по себе эти изменения довольно несущественны и скорее всего будут замечены лишь специалистами. Их значение не настолько велико, чтобы потребовать нового издания. А вот другое изменение очень и очень важно. В течение долгого времени я размышлял над тем, не вредит ли моей книге отсутствие сквозной темы, нельзя ли связать отдельные главы более убедительным образом, опираясь не только на хронологическую последовательность появления замечательных людей и их интересных идей. Наконец, несколько лет назад я утвердился во мнении, что таким связующим звеном должна стать смена концепций, или «видений», лежавших в основе анализа великими умами прошлого функционирования нашего общества. В середине XX века похожая идея занимала воображение Йозефа Шумпетера, одного из самых изобретательных философов от мира сего. До недавних пор я даже не задумывался о подобном подходе к предмету. Возможно, тот факт, что сам Шумпетер по той или иной причине не использовал свою находку при исследовании истории экономической мысли, может служить оправданием и мне.
Я не буду пускаться в обсуждение нового взгляда на эволюцию философии от мира сего непосредственно в предисловии – точно так же автор детективов не объявляет имя убийцы на первых страницах книги. По ходу нашего рассказа речь не один раз будет заходить о роли мировоззрения отдельных людей, но только добравшись до последней главы, мы сможем как следует обсудить актуальность такого подхода для нашего времени.
В связи с чем я хотел бы сделать последнее замечание. Уже заглянувший в оглавление читатель мог с недоумением обнаружить, что завершающая глава называется так: «Конец философии от мира сего?» Вопросительный знак указывает на то, что речь не идет о мрачном прогнозе, но также и гарантирует, что изменений в характере предмета нашего изучения не избежать. О возможных вариантах подобных изменений