Семейный случай. Андрей Геласимов

мотрительно унесённый туда телефон.

      Трещал он потому, что Анна примерно месяц назад стащила его, как пойманное животное, за шнур с телефонной тумбочки, и теперь он издавал не звонки, а предсмертные хрипы.

      – Саша! Саша! Алло, это Саша?

      Сквозь помехи дальней междугородней связи он узнал голос младшей сестры.

      – Это я, Лиза. Что ты хотела?

      – Саша! Я тебя плохо слышу! Саша… Папа умер… Я не знаю…

      Голос её захлебнулся и на секунду пропал.

      – Лиза! Ничего не слышно! Что ты сказала?

      – Папа умер. Мне очень страшно. Кто-то бросил камень в окно…

      – Постой, Лиза… Подожди… Какой камень?

      – Саша, папа умер. Что мне делать, Саша?

      – Лиза…

      Он замолчал. Настаивать на своём непонимании было нечестно. Защита требовалась не ему. Лизе было двенадцать лет. Он представил её одну в квартире с мёртвым отцом, беззвучно завыл и стукнул кулаком в стену. Звук от удара получился негромкий, потому что стена была капитальная, и боли Александр при этом почти не почувствовал. Просто слизнул с костяшек известку и кровь.

      – Ну что ты молчишь, Саша?

      – Лиза, иди к соседям. Слышишь меня? Переночуй у них, а завтра утром я прилечу.

      – Папа с ними со всеми поссорился. Они со мной даже не разговаривают…

      – Иди к ним, Лиза. Я завтра за тобой приеду.

      – Хорошо.

      – Попроси у них снотворное. Когда ты проснёшься, я буду уже там.

      – Хорошо.

      – Не волнуйся, всё будет в порядке.

      – Ладно.

      – Как только повесишь трубку, выходи из квартиры и запри дверь на ключ.

      Опустившись на табурет, он просидел без движения минут десять. Радио всё это время никчёмно рассказывало о президентском правлении, о новых планах Горбачёва и о чём-то ещё. В самом начале, едва положив трубку, Александр стал было опускаться на колени, даже не понимая зачем, но потом вдруг подумал: «Зачем?» – и остановился. Стесняясь самого себя, он на секунду замер, затем коснулся рукой пола, помедлил и наконец уселся на табурет.

      Через десять минут полной тишины ему показалось, что в прихожей кто-то легонько перебежал от входной двери к ванной комнате. Быстро поднявшись, Александр выглянул из кухни, но никого в коридоре не обнаружил. В спальне у дочери он включил настольную лампу и, стараясь не шуметь, подошёл к детской кровати. Анна, раскинув руки, крепко спала.

      – Ерунда какая-то, – пробормотал Александр и погасил свет.

      Возвращаясь на кухню, он вдруг замер на полпути, поражённый странным воспоминанием. Давным-давно, когда он сам был едва старше своей крохотной Аньки, родители ни на минуту не могли оставить его в комнате одного. Он тотчас начинал плакать оттого, что ему казалось, будто за спиной у него кто-то стоит. Даже потом, уже в школьные годы, он часто страдал от этого ощущения и потому с диким скрежетом разворачивал свой письменный стол так, чтобы сидеть непременно спиной к стене. На полу оставались глубокие царапины, а в сердце его матери – такое же глубокое беспокойство по поводу, не дурачок ли у неё сын. Несколько раз, отрывая глаза от книги или учебника, он видел, как в соседней комнате кто-то мелькал, хотя в квартире, кроме него, в этот момент никого не было.

      Издеваясь над его страхами, отец иногда делал вид, что уходит на службу, а сам прятался где-нибудь в ванной и спустя какое-то время начинал скрипеть дверью, царапаться и покашливать. Недоразумение вскоре, конечно же, разъяснялось, однако маленький Александр мог ещё долго с недоверием смотреть на его смеющийся рот и красивые блестящие зубы, думая о том, настоящее ли всё это, и не был ли настоящим тот, кто, может быть, всё-таки ушел из дома полчаса назад.