Одно только есть огласительное учение, преподанное во дни отцов наших, ибо они, как светила, осияли всю землю, пожив на ней среди терний и волчцов – среди еретиков и людей нечестивых, как многоценные камни и дорогие жемчужины. По причине высокого и чистого жития их самые враги сделались их подражателями. Кто не приходил в сокрушение, видя их смиренномудрие? Или кто не изумлялся, видя их кротость и безмолвие? Какой сребролюбец, увидев их нестяжательность, не делался ненавистником мира? Какой хищник и гордец, видя честность их жизни, не изменялся в нравах и не исправлялся? Какой блудник, или оскверненный, увидев их стоящими на молитве, не оказывался вдруг целомудренным и чистым? Кто, в гневе или в раздражении встретившись с ними, не переменялся и не делался кротким? И так они здесь подвизались, а там радуются, потому что и Бог прославлялся в них, и люди от них назидались.
Наше же учение, оставив прямые пути, идет по стремнинам и местам негладким. Ибо нет человека, который бы ради Бога оставил имение и для вечной жизни отрекся от мира. Ни один не кроток, не смирен, не безмолвен. Никто не воздерживается от оскорбления, никто не терпит злословия, но все склонны к гневу, любят прекословить, все ленивы и раздражительны и заботятся о нарядных одеждах, все тщеславны и славолюбивы, все самолюбивы. Приходящий слушать огласительное учение прежде оглашения уже учит, не обучившись – дает законы, не читая еще и по складам – любомудрствует, сам не подчинившись – других себе подчиняет, не приняв приказания – приказывает, не вняв советам других – дает свои уставы. И если стар, то с высокомерием приказывает, если молод – противоречит, если богат – тотчас требует себе чести, если беден – домогается упокоения, если ремесленник – заботится о нежности пальцев. Поэтому, возлюбленные, кто не будет плакать о нашем огласительном учении?
Отрекшись от мира, думаем мы о земном; у нас земледельцы оставили в пренебрежении землю, а почитающие себя духовными привязаны к земле. Или не знаем, братия, на что мы призваны? Не знаем, возлюбленные, ради чего мы пришли? Призваны мы к воздержанию – а вожделеем изысканных яств, пришли ради наготы – а стараемся друг перед другом отличиться одеждой, призваны мы к подчинению и кротости – а противоречим с ожесточением, читая, не понимаем и, слушая, не принимаем слухом.
Если кто на дороге внезапно встретит убийство, изменяется в лице и ужасается в сердце, – а мы, читая, что апостолы умерщвлены и пророки побиты камнями, думаем, что напрасно об этом говорится. И что я говорю о пророках и апостолах? Слышим, что Сам Бог Слово за грехи наши пригвожден к древу и умерщвлен, но смеемся, предаваясь рассеянию. Солнце, не терпя поругания Владыки, изменило светлость свою на тьму, а мы не хотим выйти из тьмы нашей греховности. Завеса храма, нимало не согрешив, разодралась сама собой, – а мы не хотим, чтобы сердце наше пришло в сокрушение о грехах наших!
Земля, приходя часто в страх от лица Господня, колеблется под нами для устрашения нашего, – а мы и этого не убоялись. Города поглощены и селения опустошены гневом Божиим, – а мы и того не устрашились. Солнце не раз и не два омрачалось над нами в полдень, – а мы и этим не приведены в ужас. Воздвигнуты брани персами и варварами, опустошена наша страна, чтобы мы, убоясь Бога, пришли в раскаяние, хотя мы должны каяться не дни только или месяцы, но многие годы, – но и это нас не изменило.
Итак, покаемся, братия, чтобы в грехах своих умилостивить нам Бога! Призовем Его, потому что раздражили Его; смиримся, чтобы возвеличил Он нас; будем плакать, чтобы утешил Он нас; бросим худой навык и облечемся в добродетель, как в одежду, – особенно мы, сподобившиеся этого ангельского жития!
Так, возлюбленные, примем эту меру, это прекрасное и совершенное правило отцов, до нас живших: не сегодня только воздерживайся, а завтра давай обеды, не сегодня только пей воду, а завтра домогайся вина, не сегодня только ходи необутый, а завтра ищи себе башмаков или туфель, не сегодня только носи власяницу, а завтра дорогую ткань, не сегодня только храни простоту, а завтра заботься об убранстве, не сегодня только будь кроток и смирен, а завтра высокомерен и горд, не сегодня только будь безмолвен и послушен, а завтра бесчинен и неуступчив, не сегодня только предавайся плачу и рыданию, а завтра смеху и равнодушию, не сегодня только спи на голой земле, а завтра почивай на мягком ложе. Но удержи для себя одно правило, возлюбленный, по которому мог бы ты благоугодить Богу и принести пользу себе и ближнему. Если будешь сам себя умерщвлять и живешь один, то послушай, что говорит Владыка: И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними (Лк. 6, 31). А если по причине умерщвления плоти тебе всегда нужна услуга других, то берегись делать вред своему ближнему!
Поэтому-то совершенные отцы, утвердившись в оном правиле, начатое ими до самой кончины совершали беспрепятственно, по сорок или по пятьдесят лет не изменяли своего правила, то есть прекрасного и безукоризненного воздержания, соблюдаемого относительно пищи, языка, возлежания на голой земле, смиренномудрия, кротости, веры и любви, которая составляет узел совершенного и духовного назидания,