Посвящается
моей любимой
Марии Романушко
Стихи, вошедшие в эту книгу, начались в июне 1972 года. Тогда, тринадцатого июня, произошло удивительное и неповторимое для меня событие: я влюбился с первого взгляда. Такого со мной не случалось ни раньше, ни позже. Однако это было не только радостно, но и довольно трагично, поскольку я был женат и не помышлял о разводе.
Прошло тринадцать лет, полных замысловатыми жизненными перипетиями, пока не произошло ещё одно чудо, и судьба всё-таки нас соединила. И поворотную роль в этом сыграло одно моё стихотворение. Оно тоже здесь есть, и внимательный читатель его, несомненно, обнаружит.
…Вот уже больше трёх десятков лет мы живём непростой и счастливой, насыщенной творчеством и переживаниями супружеской жизнью. И до сих пор я не устаю радоваться тому немыслимому гонорару за небольшое стихотворение, который обогатил меня на всю оставшуюся жизнь.
В этот сборник не включены трёхстишия, посвящённые той же теме. Они составили самостоятельную книгу «Праздник по названию „ты“», ставшую одним из семи томиков моего «Собрания свободных трёхстиший».
Сен-Пьервилль
Блеском и блёстками цирк околдован
Романушке
Блеском и блёстками цирк околдован,
цирк околдован,
цирк околдован.
Бьётся и борется сердце манежа.
Крутит прожектор, грустна словно клоун,
грустна словно клоун,
грустна словно клоун,
девочка тонкая, как надежда.
Веткою света чертит по кругу,
чертит по кругу,
чертит по кругу
быстрых и пёстрых артистов движенья,
радостно вторя каждому трюку,
каждому трюку,
каждому трюку,
словно вселяя в него вдохновенье.
Смехом и смелостью цирк околдован,
цирк околдован,
цирк околдован.
Чувств позасаленных чёртова стирка!..
Девочка светит, грустна словно клоун,
грустна словно клоун,
грустна словно клоун…
В серых глазах – два ликующих цирка.
Молдавское вино так терпко нёбу
Молдавское вино
так терпко нёбу
манящий город – странно —
наяву
и я брожу с тобой по Кишинёву
хотя мы оба влюблены
в Москву
Брожу, брожу с тобой по Кишинёву
и сердце
всё в силках твоих стихов —
пленён
свободен
счастлив – или снова
ни к счастью, ни к несчастью не готов
По Кишинёву я с тобой брожу
стихи твержу
и – боязно сказать —
люблю тебя?
в глаза твои гляжу
и не гляжу
чтобы взглянуть опять
По Кишинёву я брожу
с тобой —
в таком туманно-эфемерном смысле…
Иду один
овеянный тоской
тобой
Москвой
и радугою мыслей
Московский сквер
Московский сквер
московский двор
московский дом
высокий
лестница с отчаянным пролётом
замок чердачный
знающий своих
и дверь, ворчливая по-матерински
пыль, сумрак, деревянные ступеньки
вдруг
голубей встревоженных салют
бог весть, в чью честь
наверно, не в мою
Тяжёлый люк
из крепко сбитых досок
открыт
и вихри ветряные вьются
свежи как горный воздух
здесь висит
старинный колокол
огромный
безъязыкий
в прикаянной покойной немоте
Ущелистые улицы внизу
дворов провалы
старые дома
поросшие печными трубами
как пни в опятах
юркие машины
лоток