ISBN 978-5-4483-2818-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
1997-й год
Черемуха в Волоковце зацвела в конце мая и, как всегда в этих широтах, резко похолодало. На улицах опять появились люди в пальто и даже зимних пуховиках. Несчастные, которые оделись слишком легко, поверив календарю, а не градуснику, ежились в своих пиджачках и курточках и перемещались по городу короткими перебежками от магазина к магазину. Разумеется, в магазинах такие посетители ничего не покупали и тянулись не к витринам, а к батареям.
В магазине «Фрукты» на улице Пирогова в эти дни было особенно многолюдно. Собирались здесь в основном молодые люди. Продавщица к ним давно привыкла и не выгоняла на улицу, тем более, что «эти» как раз время от времени все-таки что-нибудь покупали. В основном сигареты, пиво и легкую закуску. Кажется, никто из них никогда не брал фрукты.
«Эти», быстро сходились, легко находили общие темы для разговора и никогда не держались дольше трех-четырех дней. Появлялись, мгновенно вливались в коллектив, а потом исчезали навсегда.
Они все были разные – молодые бородачи, крепкие ребята в спортивных костюмах, металлисты в косухах, студенты, хиппи, работяги, золотая молодежь. Разговоры у них всегда были одинаковые – про детское питание, кроватки, памперсы и пеленки.
Каждый день ровно в девятнадцать ноль ноль они выходили из магазина, выстраивались вдоль желтого двухэтажного дома напротив и начинали кричать:
– Галя!
– Лена!
– Вера!
– Алена!
После чего окна на втором этаже открывались и из них выглядывали измученные и счастливые Гали, Лены, Веры и Алены и начинали говорить цифрами:
– Семь и восемь с половиной по Апгару.
– Пятьдесят два сантиметра.
– Три девятьсот.
Ровно в восемь все окна закрывались, и молодые люди с чувством выполненного долга шли по домам – доживать свои последние тихие, спокойные и свободные дни.
А в желтом двухэтажном здании Волоковецкого роддома №2 дежурные нянечки на каталке развозили малышей по палатам на кормление. Потом было свободное время, когда молодые мамы могли посмотреть телевизор, почитать, поболтать, или поспать. Следующее кормление было в полночь, после чего можно было поспать до четырех утра.
Мамочки должны были привыкать к рваному ритму жизни с бесконечными ночными побудками.
Кажется, этот жесткий режим был установлен не для их детей, а для них самих – для того, чтобы лишить их собственной воли.
– Вы теперь не люди, а шкафчики с едой для ваших детей, – любила говорить нянечка Аида, которая проработала в роддоме №2 больше тридцати лет.
Шкафчики, черт возьми. Кажется, это доставляло ей огромное удовольствие – называть их так.
За эти тридцать лет она повидала всякого и всегда с первого взгляда на роженицу понимала, с кем будут проблемы, а с кем нет.
Нина Шарова ей сразу не понравилась.
«Больно прыткая» – подумала она, хотя Нину провезли мимо нее на каталке. Ее огромный живот был накрыт простыней, и правая рука бессильно свисала вниз и болталась при каждом движении каталки.
Что-то в ней такое было. Может быть, невидящий взгляд из-под полуприкрытых век. Или упрямо поджатые губы.
Ее должны были поместить в палату рядом с холлом, но Аида, не особо отдавая себе отчет в том, что делает, как бы случайно передвинула карточки на стойке и Нину отправили в угловую палату, самую дальнюю.
Подальше спрячешь – поближе возьмешь.
Нина родила здоровую девочку на следующий день после поступления в роддом. Родила быстро, за два часа. Стремительные роды.
«Как по учебнику» – сказал врач.
Сразу после родов Нина впала в полную прострацию. Отказалась взять ребенка на руки и даже посмотреть на него. А когда анестезия отошла и девочку принесли ей на кормление, отвернулась к стене и сказала:
– Уберите. Не хочу ее видеть.
Все понятно. Недаром никто к ней не приходил ни до, ни после родов. Никто не ждал в магазине «Фрукты», чтобы ровно в девятнадцать ноль-ноль закричать «Нина!»
Аида такое видела сто раз. Мужик сделал девчонке ребенка и сбежал.
Или жертва изнасилования. Всякое бывало.
Ребенок-то не виноват.
– Отказываться будешь? – спросила Аида.
Нина не ответила.
– Подумай еще. Всю жизнь жалеть потом будешь.
Аида сделала пометку в журнале, доложила о происшедшем врачу, а новорожденную девочку покормила разведенной смесью.
Вечером пришел мужчина. Пожилой, солидный, в дорогом костюме, в пальто. Глазастый, посмотрел на нянечку один раз – как сфотографировал. Даже не так – просветил рентгеном насквозь.
Долго