Капитан Мацумото, командир ДЭПЛ «Касудо»
Воздух в лодке давил на голову, а больше того на подсознание. Хотя по всем приборам следовало, что ничего опасного внутри дизель-электрической подводной лодки для человеческого организма не было. Таких организмов в тесном пространстве, ограниченном прочным корпусом с применением резиновых шумопоглощающих элементов, было семьдесят. Экипаж ДЭПЛ типа «Оясио» был укомплектован полностью; а командовал этими опытными, вполне спаявшимися в единый коллектив подводниками, он – капитан Мацумото.
Это ощущение – нехватка воздуха, когда кажется, что в каждый глоток кто-то незримый не докладывает совсем крошечной порции живительного кислорода – было не новым для капитана. И раньше – где-то к исходу вторых суток подводного плавания – на темя начинал давить невидимый груз, связанный как раз с этими неприятными ощущениями. А «Касудо» – так называлась подводная лодка – кружила вокруг острова уже четвертые сутки. Боезапас тоже был готов к применению согласно штатного расписания. Тридцать торпед калибра пятьсот тридцать три миллиметра были предназначены для атаки на боевые корабли противника, но и этот неподвижный крошечный остров, названия которого на каком-то аборигенском языке Мацумото даже не попытался запомнить, могли разнести вдребезги; по крайней мере уничтожить на нем все живое. Увы – такой команды скорее всего не поступит; «Касудо» кружила сейчас вокруг небольшого клочка суши в море Сулавеси совсем для другого.
Сейчас подводная лодка была разведывательным кораблем – опасным и невидимым. Капитан знал, что совсем скоро подойдут основные силы – специальный отряд кораблей Морских сил самообороны Японии. Мацумото чуть скрипнул зубами, на мгновение оторвавшись от темного забрала перископа. Императорский флот – только так должна была называться могучая армада, в которой он посчитал бы за честь служить. Именно так назывались те силы, которые были разгромлены к концу второй мировой войны; и именно в них служил его дед, тоже капитан – только надводного корабля, который был потоплен где-то в этих водах.
– Может быть, – подумал командир лодки, опять приникая к перископу, – он когда-нибудь высаживался на этот островок, чтобы подержать в руках нити жизни аборигенов, живущих тут с незапамятных времен?
Такие здесь жили и сейчас. Но владели всем белые; их Мацумото ненавидел еще больше. Неважно – американцев, англичан, русских… Особенно русских. Не только из-за Северных территорий. Он вообще считал, что этот народ – ленивый, глупый и бестолковый – совершенно несправедливо владеет громадными пространствами, в которых было все… В отличие от Японии, которую природа наделила лишь скалами в океане и несгибаемым духом истинных самураев. Самураев, служащих империи – настоящей, а не той, которую сейчас превратили в театр, насмешку для всего мира.
Задачей подводной лодки было следить за этим островом и передавать командованию о малейших передвижениях на нем и в океане вокруг. Передвижения были – в основном на пляже, который хорошо просматривался в перископ через узкий проход, позволявший входить в лагуну маломерным судам. Такое и сейчас стояло у длинного причала, заступавшего в неглубокую лагуну метров на двадцать. И именно вокруг него сейчас поднялась суматоха. «Касудо» занял подводную позицию достаточно близко от прохода, и потому капитан сейчас мог разглядеть даже лица людей, снующих у маленькой яхты. В основном это были туземцы, заносившие на борт кораблика какие-то тюки и чемоданы. Наконец туда же, на яхту, тяжело поднялась беременная женщина, которую бережно поддерживал под локоть крепкий широкоплечий мужчина. Они оба были загорелыми почти дочерна, но туземцами не являлись. Это были европейцы, и судя по всему, они готовились покинуть остров.
– Впрочем нет, – поправил себя капитан, – мужчина скорее азиат; но не японец, и от того уважения тоже не заслуживает.
Капитан опять непроизвольно скрипнул зубами. Он почему-то был уверен, что этот остров в его затронутой цивилизацией части в ближайшем будущем ждет разграбление и разрушение… А может, и что похуже. Слишком уж большие силы стягивались к этому крошечному клочку суши. Люди, что сейчас садились на яхту, этого катаклизма могли избежать. Мацумото приказал радисту, который ждал его рядом с вечной ожидающей улыбкой на губах, отправить очередную радиограмму. В отличие от предыдущих, лаконичных, на обычном человеческом языке означавших: «Все спокойно, перемен нет», – в последнюю он постарался запихать всю свою озабоченность происходящим.
– Может быть, – подумал он, – именно ради этих двух европейцев… нет – европейки и азиата… Так вот, может именно они и нужны командованию?
Командование на крик его души ответило спокойно; тем же условным знаком, что и прежде: «Продолжать наблюдение».
– Тогда может она?
Кораблик отчалил, а на пирсе осталась одна фигура – женская и очень привлекательная, даже на взгляд Мацумото, придерживающегося традиционных японских взглядов на красоту.
Командир примерил на красотку, что стояла на досках практически вровень с поверхностью моря,