– Хорошо. – Заметила, что Елисей чуть покраснел или показалось, взяла листы бумаги, аккуратно свёрнутые в небольшой рулончик и, молча, удалилась.
Елисей сел на табуретку, которую сам и сделал, углубился в память, которая стала открываться почему-то, как страницы давно забытой книги. Состояние, в которое попал во время разговора, ему знакомо было до боли в сердце. Ощущение, что это уже было с ним когда-то, нет не разговор сам по себе, а состояние, которое возникло от присутствия Василисы, та чистота и непосредственность, которая не вне, внутри и где-то очень глубоко. Так глубоко, что будто нет его, вернее было, но ушло бесследно. Он будто просыпался от гипнотического сна, но ещё не понимал, что происходит.
На передний план сознания всплывала дивная картина жизни, его жизни… тех времён далёких, когда он только в жизнь входил… Как же зовут её?.. как?.. Ах, вспомнил!.. Люся!.. дочь народа манси. Чиста, как маленький ребёнок…
*** Она шла к нему из леса в лёгком платье с распущенными волосами и улыбалась, будто говорила:
– Ты звал меня?.. мой милый!.. мой любимый!..
– Нет – ответил Елисей, – даже образ твой забыл.
Как это страшно!.. он всё забыл, осталось в памяти лишь состояние, то состояние, что искорками электрических разрядов его пространство жизни наполняло свежестью в хрустальном перезвоне чистоты самой и радостью присутствия любимой, как озон после грозы.
По натуре был добрым Елисей, только всегда приходилось прятать эту доброту, потому как мир жестоким был, так ему казалось. Он, как ёжик, спрятался в себя, подняв иголки. Иногда к нему тянулись люди, чувствуя ту доброту, но чаще на иголки натыкались и в покое оставляли.
Люся всё ближе подходила, на поверхность всплыли её глаза… какие же они, её глаза?.. опять не помнил, вспомнил только чистую улыбку…
– Ты такой колючий, Елисей – тихо прошептала Люся.
– Зачем?.. зачем ты появилась?.. Чтобы колдовать опять?..
– Нет, любить!..
– Это невозможно, Люся, ты осталась там, далеко за горизонтом, как мираж, как прекрасное мгновенье жизни… Останься в нём.
Засмеялась Люся.
– А ты, как ёжик в тумане, да в таком тумане плотном, что и себя уже не видишь, одни клочки воспоминаний да колючки.
– Да – согласился Елисей, – не вижу и видеть не хочу.
– А что же делать будешь, когда рассеется туман?.. ведь солнце поднимается всё выше, туман тает всё быстрее.
Она стояла возле Елисея в пяти метрах, не решаясь подойти поближе, будто ожидала приглашения:
– Ты обнять меня не хочешь?..
Волна нежности от Елисея устремилась к Люсе.
– Хочу.
– Так подойди и обними… Какой же ты несмелый стал, – засмеялась Люся.
Елисей напрягся весь, душа вот-вот к ней устремится, но сдерживало что-то…
– Тогда не подходи, я всё равно останусь рядом, ты сам позвал, – капризно заявила Люся.
Елисея это рассмешило почему-то, ведь понимал прекрасно, что это