Двери лифта звякнули, открывшись. Снова поборов сильное желание сбежать отсюда, Оливия уверенным шагом вошла в лифт и нажала кнопку нужного этажа. Черт возьми, ну вот, опять это слово – «нужный». Ей ведь совершенно не хотелось снова почувствовать ту боль, которую она с таким трудом смогла преодолеть. По крайней мере, она полагала, что смогла. До того момента, как сегодня утром ее разбудил телефонный звонок.
Оливия сжала ремешок сумки. Она не обязана видеть Ксандера, даже несмотря на то, что он очнулся после шестинедельной комы и тут же потребовал позвать ее. Конечно, это в его духе – требовать, тут и речи не могло быть о вежливой просьбе. Вздохнув, Оливия вышла из дверей лифта и остановилась у сестринского поста.
– Я могу вам помочь? – спросила усталая медсестра за стойкой.
– Могу ли я увидеть доктора Томаса? Он меня ждет.
– Ах, вы миссис Джексон? Разумеется, я вас провожу.
Ей пришлось провести некоторое время в комнате ожидания, прежде чем туда вошел врач:
– Миссис Джексон, благодарю вас за то, что пришли.
Она кивнула и пожала протянутую ей руку, отметив контраст: ладонь врача была чистой, теплой и сухой, а ее – в пятнах краски и такой холодной, будто кровь застыла у нее в жилах после того, как она получила известие о Ксандере.
– Вы сказали, Ксандер пострадал в аварии?
– Да, он не справился с управлением на мокрой дороге. Врезался в электроколонку. Раны на теле уже зажили, все органы функционируют без отклонений. В последние дни мы заметили некоторые признаки того, что он приходит в сознание, его рефлексы улучшились. Вчера ночью он окончательно проснулся и начал звать вас, чем немало удивил персонал. Из близких в анкете страховой компании была указана лишь мать.
Оливия буквально упала на стул. Значит, Ксандер звал ее? В день своего ухода он сказал ей, что им больше не о чем разговаривать. О том ли человеке говорит сейчас доктор?
– Я… не понимаю, – наконец сумела вымолвить она.
– Помимо прочего, мистер Джексон страдает от амнезии, вызванной травмой. Вполне обычное явление на фоне повреждения мозга, – вообще, исследования показывают, что сохраняют память в таких случаях менее трех процентов пациентов.
– И он не вошел в это число?
Врач покачал головой:
– Подобная амнезия – непременная стадия, следующая за любой мозговой травмой, такие пациенты обычно потеряны, дезориентированы и испытывают затруднения с памятью, особенно с кратковременной. Но случай мистера Джексона немного необычен, поскольку он потерял какую-то часть долгосрочной памяти. Я полагаю, вы не знали об аварии?
– Я не встречаюсь с людьми его круга и никогда не была близка с его матерью. Неудивительно, что никто не сказал мне об этом. Я не видела Ксандера уже два года, с того момента, как он решил покончить с нашим браком. Мы ждали, пока адвокаты наконец завершат дело о разводе.
Оливия вздрогнула: даже сейчас она явственно услышала горечь в своем голосе.
– Ах вот оно что. Это немного усложняет дело.
– Усложняет?
– Возникнут проблемы с выпиской.
– Я не понимаю. – Оливия нахмурилась, пытаясь понять слова доктора.
– Он живет один, не так ли?
– Насколько я знаю, да.
– Кажется, он думает, что из больницы он вернется домой вместе с вами.
Оливия замерла, потрясенная этими словами.
– О-он так считает? – запинаясь, пробормотала она.
– Он полагает, что вы до сих пор вместе. Поэтому он и спрашивал о вас. Его первыми словами после пробуждения были «Скажите моей жене, что я в порядке».
Доктор Томас принялся подробно рассказывать о состоянии больного, но Оливия с трудом понимала его слова о потере физической формы из-за длительной комы, проблемах с краткосрочной и долгосрочной памятью; все, что она смогла услышать, – это то, что ее уже почти бывший муж хотел видеть ее.
– Простите, – прервала она врача. – Что же именно Ксандер помнит?
– Насколько мы можем судить, последнее его четкое воспоминание относится к событиям шестилетней давности.
– Но мы тогда только поженились! – воскликнула Оливия.
Это означало, что ее бывший муж не помнит ничего о том, как они закончили ремонт их дома на Челтенхэм-Бич, о том, как пять лет назад родился их сын Паркер. О том, как он погиб в возрасте трех лет.
Оливия с трудом заставила себя задать следующий вопрос, который был для нее очень важен:
– Он ведь когда-нибудь… вспомнит все?
Доктор Томас пожал плечами:
– Возможно. А может быть, и нет. Или вспомнит лишь часть.
Оливия