© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016
Пролог
Лондон. Три года назад
Проснувшись, как обычно, в шесть утра, Лили сразу же поняла, что заснуть ей больше не удастся, но все равно не спешила вставать, нежась в сладкой полудреме и размышляя о преимуществах ранних подъемов. Например, она никогда не опаздывала на работу, да еще и успевала переделать много всего важного в тихие утренние часы, пока весь мир и, главное, шумные соседи еще спали.
Отбросив упавшие на лицо кудряшки, Лили устроилась поудобней и задумалась о так называемых нормальных людях, которым, чтобы снова уснуть, достаточно повернуться на другой бок. Да что там говорить, даже ее собственная сестра-близняшка, Лара, могла бы запросто проспать землетрясение, но только не она сама…
Каждое утро одно и то же.
Или нет?
Нахмурившись, Лили старательно пыталась понять, что не так.
Неужели она все-таки проспала?
По-прежнему лежа с закрытыми глазами, она нащупала на тумбочке мобильник, попутно задев рукой пару непонятных объектов, приоткрыла один глаз, увидела на экране ожидаемо ранний час и, глубоко вдохнув, прижала телефон к груди. К голой груди. А это важно? Нет. Натянув простыню до плеч, Лили снова задумалась.
Что же не так? И дело тут не во времени или собственной наготе.
Оглянувшись по сторонам, она вдруг поняла, что это не ее комната.
Резко все осознав, Лили внимательнее прислушалась к собственному телу, чувствуя себя так, словно вчера марафон пробежала. Вот только она в жизни столько не бегала, да и вряд ли когда-нибудь побежит. Но вчера… вчера ночью!
Окончательно вспоминая вчерашнюю ночь, Лили наконец-то открыла глаза. Ладно, теперь хотя бы понятно, почему у нее ноют места, о существовании которых она раньше даже и не подозревала.
Прижав руку к левой груди, под которой сердце бешено пыталось вырваться наружу, Лили медленно-медленно начала поворачивать голову… А что, если ей все это просто приснилось? Сжав зубы, она приготовилась к худшему…
Нет, все-таки он оказался реальностью.
Еле слышно выдохнув, она повнимательнее присмотрелась к покоившейся на соседней подушке голове, впитывая в себя черты и линии прекрасного лица. Хотя можно подумать, она вообще когда-нибудь сможет их забыть!
Однажды увидев это лицо, на него хочется взглянуть второй раз, третий, четвертый… Широкий лоб, высокие скулы, квадратный подбородок с очаровательной ямочкой, густые четко очерченные брови, орлиный нос, выразительные чувственные губы и глаза… Огромные ярко-голубые глаза под невероятно длинными пушистыми ресницами.
Разглядывая лицо спящего мужчины, Лили уловила в нем нечто новое. Точнее, отсутствие той безумной энергии, что окутывала его незримым полем, пока он бодрствовал.
Нельзя сказать, чтобы во сне он выглядел уязвимым, скорее, даже несмотря на пробивавшуюся на щеках щетину, казался несколько младше.
Лили невольно задумалась.
Разумеется, она знала Бенедикта и раньше. Да и можно ли было о нем не знать, когда поместье, в котором отец был старшим садовником, да и вся округа так и гудели от сплетен о родившемся в рубашке и ставшим главной отрадой деда мальчишке? Только пока все наперебой обсуждали его торжественное поселение в большом доме, сама Лили тихо его презирала.
Ворен Корт располагался всего в пятистах метрах от того поместья, где жила Лили, но даже тогда она уже четко знала, что их миры бесконечно далеки друг от друга. Проще говоря, сама жизнь подсказывала, а точнее, даже приказывала ей не любить богатого мальчика.
А потом умер отец, и ей стало не до Бенедикта. Даже на похоронах, куда он пришел вместе с дедом, она не обратила на него ни малейшего внимания; вот только когда она тихо сбежала с кладбища на пруд, где отец когда-то учил ее пускать «блинчики» по воде, подобрала камень, бросила, посмотрела, как он идет ко дну, и с залитым слезами лицом тихо выдохнула: «У меня никогда не получится», сзади раздалось:
– Получится.
– Не получится! – Злясь, она сжала кулаки и резко обернулась, задрав голову, чтобы заглянуть в лицо слишком высокому мальчишке. – Отец умер, а тебя я ненавижу! – закричала она, выливая переполнявшие ее горе и отчаяние на непрошеного советчика.
И только проорав эти злые слова, она увидела полные сочувствия ясные голубые глаза.
– Я понимаю, тебе сейчас паршиво. – Он протянул ей камень, такой холодный и гладкий, что она до сих пор его помнила, и велел: – Попробуй этот.
Когда они наконец-то оттуда ушли, она уже умела пускать три раза отскакивающий от воды «блинчик» и твердо верила, что влюбилась.
Да и как иначе? Все ее существо отчаянно жаждало романтики, а мальчик, которому уже совсем скоро предстояло стать мужчиной, буквально воплощал оживший сплав героев из тех романов, что она с жадностью поглощала ночами. Ведь он не просто жил в замке, но и как никто иной подходил на роль печального и задумчивого рыцаря, да вдобавок