О гематогенах
– Послушай, Сереберцева, – спрашивал Серёжа у отличницы Сереберцевой, – почему ты такая отличница?
– Круглая, – добавила Сереберцева.
– Круглая, – согласился Серёжа. – Может быть, ты ешь что-нибудь особенное или пьёшь?
– Да вроде нет, – задумалась Сереберцева. – Пепси, чипсы.
– Я тоже – пепси-чипсы, – сказал Серёжа, – тогда почему ты отличница?
– Это гены, – сказала Сереберцева, – гены, миленький Серёжечка.
– Ага! – воскликнул Серёжа. – Вот видишь!
И убежал.
Серёжа прибежал в аптеку и спросил:
– У вас есть гены?
– У нас только гематогены, – сказали в аптеке.
– Давайте, – обрадовался Серёжа, – шесть штук. Нет, семь!
Серёжа съел семь гематогенов и побежал опять в школу. На химии он получил двойку, а на алгебре двойку с минусом.
Тогда Серёжа разозлился и стал бегать за Сереберцевой и выкручивать ей руку.
Семь минут
– Ну что, Гаврилов, сразу двойку ставить, или прогуляешься к доске и обратно? – спросила Вера Петровна, и Серёже стало обидно.
«Откуда она знает, – думал он, – что я не выучил урок? Зачем она так говорит?!»
– Откуда вы знаете, Вера Петровна, что я не выучил? – спросил Серёжа.
– Так ты же никогда не учишь! – удивилась Вера Петровна.
Серёжа встал, поднял вверх указательный палец и простоял так одну минуту, как бы к чему-то прислушиваясь.
– Это да, – согласился он, – но вдруг сегодня выучил?
– А ты выучил? – спросила Вера Петровна.
Серёжа задумался. Он рассеянно посмотрел на Коперника, потом на Ньютона и наконец ответил:
– Нет.
– Можно теперь двойку ставить? – спросила Вера Петровна.
Серёжа посмотрел на часы.
– Теперь можно, – согласился он, – теперь мы выяснили.
– А в чём разница? – спросила Вера Петровна.
– В том, что я получил двойку на семь минут позже, – ответил Серёжа.
– Не понимаю, – сказала Вера Петровна, – неужели тебе от этого легче?
– Просто папа сказал: «Продержишься на физике хотя бы пять минут – куплю тебе футбольный мяч». А я продержался семь, – объяснил Серёжа.
– Мы свидетели, – сказали Кулаков, Зубов и Сереберцева.
– Понятно, – сказала Вера Петровна.
Жених нашёлся
Однажды Серёжу и отличницу Сереберцеву оставили убирать класс.
– Ты давай полы мой, – сказал Серёжа, – а я буду доску вытирать.
– Сравнил, – сказала Сереберцева, – лучше наоборот.
– Ну хорошо, – сказал Серёжа, – ещё цветы полью.
– Нашёл простушку, – сказала Сереберцева.
– Ладно, – сказал Серёжа, – плюс стулья поставлю на парты.
– Даже говорить не хочу, – сказала Сереберцева.
– Плохая ты хозяйка, – сказал Серёжа. – Я на тебе не женюсь, когда вырасту.
– Ой, напугал, – сказала Сереберцева, – сейчас умру. Ладно, я всё вымою.
– А я доску вытру, – обрадовался Серёжа.
– Да сиди уж, – проворчала Сереберцева. – Карман-то на пиджаке отпоролся. Пиджаков не напасёшься. Хорошо, что у меня нитка с иголкой есть. Бегаешь со своим Зубовым на перемене, потом ходишь как оборванец.
О поэзии
Серёжа никогда не мог понять, почему отличница Сереберцева любит стихи.
– Послушай, Сереберцева, – как-то спросил Серёжа, – ну я понимаю, когда задали, но ты, говорят, и когда не задали, читаешь?
– Читаю, – ответила Сереберцева, – стихи вызывают во мне разные настроения.
– Всё это мы слышали, – усмехнулся Серёжа, – от училки по литературе.
– Не веришь – не надо, – пожала плечами Сереберцева.
– Конечно, не верю, – сказал Серёжа, – но хочу понять. Может, тебе родители за это доплачивают? Признайся, а? Зуб даю, никому не скажу.
– Ничего они мне не доплачивают, – рассердилась Сереберцева, – отстань, а то врежу!
– Ну хорошо, – не унимался Серёжа. – Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик. Э-э-э… Дальше не помню. Что с тобой, Сереберцева?! Ты плачешь?!
– Отстань, Гаврилов, – плакала Сереберцева, –