контуры. Мелкие струйки дождя тонкими линиями скатывались по стеклу размазывая картину за окном в неясные очертания. Шутливо изгибаясь они рисовали из размытых фигур причудливые образы, которые привели бы в восторг воображение ребенка и несомненно заняли бы время в размышлениях романтических натур. Каждый раз когда поезд начинал движение, кукловод ветер разыгрывал капляли на стекле театр теней, словно соблазняя отвлечься от мыслей и насладиться представлением. Безразличными глаза Сергей наблюдал за всеми этими тщетными попытками, даже если бы он догадывался какие усилия предпринимает природа чтобы погрузить его в сонные мечтания, это не произвело бы никакого эффекта. С самого первого движения поезда он был погружен в воспоминания, которые прокрались из запыленных уголков памяти. Медленно и не спеша вырисовывались ощущения туманного детства. Как он исхитрялся подольше понежиться в кровати, пока из постели не вытягивал запах молочной массы, как после этого в пальчиках таяли текучие-вязкие блинчики, а вот и следующий фрагмент, теплое дыхание ветра, воздух пропитанный ароматами цветов и ступни бегущие по мягкой траве, звенящие звуки весело резвящейся речки, отзвуки веселья и радости и недовольное личико скинутой в воду девочки. Всплывает картина, как он идет с друзьями домой по железной дороге, такими вечерами они любили посоревноваться кто перепрыгнет больше шпал из-за чего довольно часто набивали синяки и ушибы. Подогнув ноги и раскачивая их вместе с руками вперед, назад, вперед, назад он перепрыгивает больше всех, недовольные но искренние поздравления, весело-язвительные и гордые возгласы что каждый из них справился бы лучше, будь у них еще попытка. И тут внезапный трубный звук мимолетно сковавший, но решительно требующий и даже настаивающий на немедленном действии. Приближающаяся огромная металлическая конструкция несется резво и бодро, оглашая всей округе о своем мимолетном визите. Уверенно и неукротимо стремящийся только вперед механизм, от его величия дрожала каждая кровать, каждый стол, стакан, а обеспокоенные бабушки и дедушки незамедлительно сообщали родственникам о землетрясении. Но было что-то еще, что каждый раз все тускнее и тускнее рисовалось в прошлом, ритмичный стук, который ни с чем нельзя спутать своим мерным повторением. Он словно изо всех сил клином хотел выбить след в памяти о своем могуществе, такая важная деталь все чаще ускользала из памяти. Сергей не слышал этот стук с тех пор как пассажирские поезда перешли на электромагнитные подушки. Меньше износа, меньше амортизация, да и выбросов меньше, а говорить о том насколько быстро можно оказаться из одного города в другом уже даже неприлично. Но почему-то именно этот стук, а точнее его отсутствие, каждый раз когда он ехал на поезде, манил его в полузабытое прошлое. Вырвавшись из крепко сжавших объятий воспониманий, он стал неброским взглядом рассматривать сидящих напротив бабушку и мальчика, которые с интересом рассматривали что-то в окне. Казалось ей было за 80, возможно даже за 90, а мальчишке около 10. Иссохшие, худые с синими венами руки мирно покоились на коленях, седые местами редеющие волосы ниспадали до плеч оплетая испещренное морщинами лицо, которых было особенно много возле уголков слегка прищуренных глаз, которые как ему показалось глубокого зеленого цвета. Это был некогда распускающийся цветок, чьи оттенки уже давно начали увядать, сумевший сохранить отпечаток счастливых дней в линиях губ, изогнутых в улыбку.
– Ее навещают такие же воспоминания?, – задал себе вопрос Сергей, заговорить он не решался, и сам разговор как ему казалось был бы довольно странным.
– Что мне спросить? Помнит ли она стук колес по рельсам?, – по-прежнему размышлял он. – А вдруг она сейчас в своих самых счастливых воспоминаниях, будет жестоко забрать у нее эти мгновения, разве можно вырывать старушек из мечтательного прошлого?
Так, решившись на бездействие и осознавая что сумел найти для себя достойную причину не начинать диалог, он присмотрелся к мальчишке. Русый, курчавый мальчуган бесконечно ерзал на сидении, его ноги обутые в белые кроссовки то поднимались, то опускались, создавая впечатление ритмичного неумолимого маятника. В руках у него крутился телефон, в который он без конца заглядывал и что-то писал, в такие моменты на лицо то и дело натягивались шаловливые, веселые или задумчивые гримассы. Иногда он бегло осматривал окно, а затем бабушку и всех остальных пассажиров, взгляд его больших голубых глаз словно искал, маленькие и сладкие тайны за которые можно было ухватиться, но раз за разом не находя желаемого он погружался обратно в цветные пиксели.
– Ты увидишь гораздо больше чем она, и скорее всего я, – подумал Сергей, – но вряд ли когда-нибудь услышишь стук рельс, ты даже никогда не узнаешь о его существовании, если он вообще еще существует, – добавил он с приятной ноткой грусти, которая проскальзывает дождливыми днями.
Поезд подлетал к крытой платформе, когда людская масса хаотично столпилась поближе к краю, не обращая внимание на предупреждения ходящих вдоль красной линии гуманоидных роботов. Среди этого человеческого моря, островками стояли роботы-погрузчики, Сергея на секунду позабавила мысль о том, как придется напрячь свою нейронку, лазеры, камеры и ультразвук беднягам, чтобы смоделировать 3D карту этого Вавилонского столпотворения. Груды чемоданов, огромных рюкзаков, каких-то
