«Ну как там, Лин?» – голос Лины, её младшей сестры, звучал непривычно тихо из-за спины. Обычно Лина была воплощением жизни, яркой, свободной, даже в этих бетонных стенах. Её руки, испачканные красками, всегда тянулись к холсту, пытаясь запечатлеть образы мира, которого они никогда не видели, или того, что существовал лишь в их воспоминаниях о первых днях заточения.
Эвелина тяжело выдохнула, пытаясь отогнать вязкую усталость. «Плохо, Лина. Очень плохо. Филтры не выдержат. Нам нужно…» Она не договорила. Слово «выйти» застряло в горле, тяжёлым, липким комом. Снаружи был не просто мир, а живая, разумная, поглощающая всё Омни-Флора. Она слышала, как по ночам Корневое Сплетение поскрипывало над их головами, словно тысяча невидимых корней шевелилась в ожидании.
Лина подошла ближе, её тёплая ладонь легла на плечо Эвелины. От неё пахло пылью и скипидаром – привычный, успокаивающий запах. «Нам нужно найти сердце Чумы, да?» – тихо спросила Лина. В её голосе не было страха, лишь странная, нездоровая решимость. Эвелина подняла голову и посмотрела в глаза сестре. В них она увидела не отчаяние, а тот самый безумный блеск, который появлялся у Лины, когда она видела что-то, что считала произведением искусства, даже в самых неприглядных вещах.
«Откуда ты…» – начала Эвелина, но Лина покачала головой.
«Я слышала разговоры. Все шепчутся. О том, что там, на поверхности, есть нечто… что контролирует её. Место, откуда всё началось. И что это наш единственный шанс».
Эвелина кивнула. Слухи. Легенды, передаваемые из бункера в бункер по обрывкам старых радиоволн. Сумасшедшая идея, рождённая отчаянием, подхваченная учёными, которым больше нечего было терять. Найти источник, сердце Омни-Флоры. Что бы это ни было. И каким-то образом разорвать её связь. Только так.
«Ты понимаешь, что это значит, Лина?» – Эвелина почувствовала, как страх сдавливает грудь. Она была учёным, прагматиком. Верила в логику, в доказательства. А это… это было самоубийством.
«Я понимаю, Лин. Я понимаю, что мы умираем здесь, в этой бетонной коробке, медленно и бесславно». Лина крепче сжала её плечо. «И я знаю, что снаружи есть мир, который мы ещё не видели». В её глазах мелькнула тень той свободы, которую она так отчаянно пыталась изобразить на своих холстах. «Ты найдёшь лекарство, Эвелина. А я… я буду твоими глазами и ушами там. Мои картины могут дать нам подсказки».
Эвелина вспомнила один из последних рисунков Лины – абстрактное, хаотичное сплетение зелёных линий, в центре которого билось нечто ярко-алое, похожее на сердце. Тогда Эвелина отмахнулась от него как от очередной фантазии. Теперь же ей стало не по себе.
«Это безумие, Лина», – прошептала Эвелина.
«Безумие – это оставаться здесь и ждать смерти», – ответила Лина, и её голос вдруг стал твёрдым, как сталь. «Мы идём. Завтра на рассвете».
Тишину, наступившую в комнате, нарушал лишь тихий гул вентиляционных шахт, словно сам бункер тяжело вздыхал, предчувствуя неизбежное. Снаружи, над их головами, Корневое Сплетение вновь тихонько зашелестело, и Эвелина на мгновение показалось, что она слышит едва уловимый шепот, зовущий их в свою зелёную бездну.
Глава 2: Зелёный рубеж
Скрежет открывающихся люков отозвался эхом в тесном коридоре, предвестником неизбежного. Воздух извне, плотный и влажный, ворвался внутрь, неся с собой незнакомый, но ощутимый запах – смесь сладкого цветочного аромата, прелой листвы и чего-то электрически-острого, словно в воздухе витало само сознание. Эвелина прикрыла глаза, глубоко вдыхая. Семь лет она дышала спертым воздухом бункера, и этот новый, чужой запах был одновременно отталкивающим и притягательным.
Лина стояла рядом, её руки, покрытые засохшими красками, едва заметно дрожали. На её лице, однако, не было страха, лишь странное благоговение, словно она готовилась встретить не чудовище, а произведение искусства. На её спине болтался старый рюкзак, доверху набитый этюдниками и карандашами.
«Готова?» – голос Эвелины прозвучал хрипло. Она чувствовала, как адреналин холодной волной разливается по венам. Перед ними зиял круглый проход, ведущий наверх, к неизвестности, к тому, что когда-то было их домом.
Лина кивнула, её взгляд устремился в темноту прохода. «Как никогда».
Шаг за шагом они поднимались по узкой шахте, влажной и скользкой. Тишина здесь была иной, чем в бункере – не глухая, а наполненная едва различимыми звуками: мягким, нарастающим жужжанием под землёй, отдаленным треском, похожим на дыхание гигантского существа, и едва уловимыми, словно намеками, мыслями, проносящимися сквозь воздух. Эвелина, учёный до мозга костей, пыталась найти логическое объяснение этим акустическим феноменам, но в её сознании лишь пульсировало предчувствие чего-то невероятного.
Когда они наконец выбрались на поверхность, мир, который предстал их глазам, был одновременно прекрасен и ужасен. То, что осталось от знакомого ландшафта, теперь полностью поглотила Омни-Флора.