Великий знаток минералов Александр Евгеньевич Ферсман*, бывший экспертом на той позорной распродаже, не мог бы его не отметить.
Что значит такое странное название?
Как оно выглядит?
На заседание были приглашены самые разные исследователи, могущие хоть что-то узнать про него даже и случайно, попутно в связи с другими своими изысканиями. Соответствующие запросы были адресованы многим специалистам еще год тому назад. Сегодня заинтересованный учёный люд из разных ведомств собрался, чтобы рассказать и послушать, что удалось найти в разных источниках.
Была и еще одна причина, с которой всё, собственно, и закрутилось. Год тому назад к нашему Правительству с письмом обратилось Правительство Перу.
Учёные Университета Сан Маркоса в Лиме просили проинформировать их: не имеет ли Россия хоть каких-нибудь сведений о легендарном ожерелье инков, которое было похищено испанцами во времена Конкисты* и сложными путями могло попасть в Россию?
«Мы ищем его везде», говорилось в письме, и «готовы выкупить за сумму, которую укажет его современный владелец».
В письме давалось его описание и условное название, которое наши перевели как «Всё прозреваю».
Учёные потому и учёные. Сопоставив информацию из Лимы со списком дьяка Емели они не без основания предположили, что речь идёт об одной и той же вещи.
Значит вещь всё-таки была! Некое ожерелье, названное «Зрети отай», или «Всё прозреваю», или «Видит тайное», или «Смотреть тайное».
А может и есть.
Стало быть, надежда его найти или хотя бы проследить его путь – имеется.
На данном этапе задача сводилась к сбору любой информации.
Первым на заседании выступил заведующий отделом НИИ ИЮИ, доктор исторических наук Федотов Андрей Васильевич.
Он начал, как это водится у учёных, издалека, с рассказа о шаманизме, как явлении, и о шаманах индейцев Южной Америки с оглашением данных из письма, присланного специалистами Университета Сан Маркоса.
– Племена различных континентов имели и имеют поныне своих шаманов, – начал он. – То есть шаманизм, как явление, достаточно распространён. Соплеменники чтят своих шаманов, преклоняются перед ними, идут к ним за помощью, однако их боятся. Как не убояться того, кто может общаться с духами, с умершими, с живыми на большом расстоянии, превращаться в животных, птиц и даже в их кровь, видеть болезнь человека и её причину, вылечивать и убивать, не притрагиваясь, кто узнаёт прошлое и прозревает будущее? Именно так представлялись их возможности.
Андрей Васильевич был осторожен в выражениях. Он-то знал, что материалистическое мировоззрение всего этого не допускает и быть этого не может.
– И что? В это всё можно верить? – встрял Анатолий Солёный, собирающийся поступить в аспирантуру Института и оказавшийся здесь случайно.
– Видите ли, молодой человек, – откликнулся Андрей Васильевич. – То, что теперь знаем мы, ничего не значит для инков, как и их вера для нас – не более, чем исторический факт.
– Нет, нет, постойте! – оживилась Серафима Семеновна, секретарь парторганизации НИИ, въедливая такая, сухонькая дама. – Я хочу понять: могут они всё это или нет? Как на самом-то деле?
– Кабы знать… – прогудел низкий неопознанный голос из зала.
– Нет, нет! – не унималась Серафима Семеновна. – Пусть наука скажет своё веское слово. Советские трудящиеся должны быть правильно ориентированы!
– Товарищи! Тише! – повысил голос председательствующий. – И ближе к теме, пожалуйста. А то мы так до ночи не уйдём. Пожалуйста, Андрей Васильевич, продолжайте.
– Шаманы – очень значимы в жизни инков. Шаманами были некоторые Главные Инки. Для одного из них, жившего в незапамятные времена еще до правления Манко Капак, – он произнёс это имя так, словно каждый знал его не менее, чем имя Пеле, – было изготовлено сложное многозвенное ожерелье из девяти крупных магических камней, подобранных и расположенных в специальном порядке и сочетании, что определяет, по вере инков, качество магической силы всего ожерелья.
Собственное имя этого атрибута шаманских практик в истории не сохранилось, тем более, что произносить его вслух было запрещено. Однако известно, что на каком-то древнем наречии инков оно означало что-то вроде «Вижу сквозь».
– Вот бы сфотографироваться в нём! – тихо и мечтательно пролепетала секретарша директора Танечка. Она вела протокол. А Танечка знала толк в красоте драгоценных камней, как обработанных, так и натуральных. В узких кругах она была известна как «витрина НИИ ПЮИ».
На неё цыкнули.
– Продолжайте, пожалуйста.
Андрей Васильевич взглянул на очаровательную секретаршу.
– И не мечтайте! Просто человеку небезопасно даже дотрагиваться до такого ожерелья, не то чтоб примерить или поносить. Так