Но если система даёт сбой, желание-беглянка летит прямиком к «дежурному по».
Имя ему – Арчибальд Векслер, вечный клерк потусторонней канцелярии. За какие грехи он прикован к этой должности – тайна, но за века работы его характер стал острее перочинного ножа. Вредный? Зловредный.
Но если присмотреться – в его сарказме сквозит грусть того, кто слишком много видел…
Арчибальд Векслер: портрет в интерьере
Внешность: Высокий, сутулый, с лицом, словно высеченным из гранита – острый нос, густые брови-щетки и вечная тень небритости. Глаза – два кусочка янтаря, сверкающие язвительным блеском. Волосы седые, заправлены в небрежный хвост, из которого вечно выбиваются пряди.
Одежда: Визитка XIX века, вылинявшая до цвета мокрого асфальта, поверх рубашки с жабо. На жилете – орден из неизвестного металла. Сапоги со скрипом, будто протестуют против каждого шага.
Привычки:
– Крутит в руках старую монету с дыркой (говорят, это выкуп за его душу).
– Бурчит под нос, разбирая бумаги: «Опять "хочу быть невидимкой". Да ты и так никто, кретин!».
Кабинет в доме у озера:
Комната-лабиринт: стены из темного дуба, потолок с фресками, отливающая старинной латунью люстра.
– Книги: «Как не убить клиента за 10 секунд», «Антология опаснейших просьб», томик Гёте с пометкой «Перечитать, когда выйду на пенсию. Ха-ха».
– Бар: Полка с бутылками вроде «Слёзы фавна, 1673 г. Хороший год». Рядом – кружка «Лучшему сотруднику месяца» (года 1820-го).
– На столе: Гора папок, чернильница в форме черепа, пепельница из магического кристалла,
Попугай Горацио: Ара цвета заката, с взглядом философа-циника. Умеет говорить, предпочитает короткие, убийственные фразы. Любит тыквенные семечки и подражать звонку телефона – знает, что Арчи это ненавидит.
Сцена: Арчибальд и падение нравов
Арчибальд шагал по кабинету, сапоги скрипели в такт его монологу:
– Раньше просили бессмертия или мирового господства! А теперь? «Хочу, чтобы соседский кот перестал гадить в мой тапок!» Ты слышишь, Горацио? Тапок!
Попугай, чистя перо, процедил:
– Та-апок!
– Именно! – Векслер швырнул папку в стену, та взорвалась розовым дымом. – Раньше хоть драконы были в тренде! А сейчас? Одни мемы да селфи с единорогами!
Горацио взмахнул крыльями, подражая звонку. Арчи вздрогнул, но тут же фыркнул:
– Ты тоже против меня? Ладно…
Горацио захихикал, как старый демон.
В камине вспыхнул огонь – новое желание уже летело в трубу.
Глава 1
"Фея без крыльев"
Арчибальд Векслер сидел за столом, разглядывая склянку с мутной жидкостью, на этикетке которой было написано: «Желание №314: "Хочу, чтобы моя свекровь превратилась в кактус". Результат: клиентка теперь поливает её по утрам. Истерично».
Вдруг из камина вырвался клубок искр, и на ковёр в форме обгоревшей конфетти упала записка.
– Опять срочное? – проворчал он, подцепляя её пинцетом. – Горацио, ставлю монету, это опять про кота в тапке…
Попугай, дремавший на стеллаже, лениво раскрыл один глаз:
– Феи. Драма.
Арчибальд развернул послание и фыркнул:
– Ага, «гордячка, феи, шарманщик».
Несанкционированное исполнение желания.
Эльвира фон Ширлиц, девятнадцатилетняя аристократка с лицом ангела и характером урагана, во время бала в фамильном замке случайно наступила на ногу(нет), лесную фею. Та, потребовала у королевы фей «восстановить справедливость». Эльвира, вместо извинения, заявила: «Стань я феей – дарила бы людям настоящую радость, а не пряталась в кустах!» Королева, улыбнувшись ледяной улыбкой, щёлкнула пальцами: «Стань. И дари».
Теперь Эльвира – кукла ростом с ладонь, запертая в коробке бродячего шарманщика Людвига, который вместо мартышки заставляет её танцевать под унылую мелодию. «Я буду называть тебя феей – хрипел он. – Будешь собирать монетки да улыбаться, а то брошу под трамвай!»
– Ну что, Горацио, – Векслер развалился в кресле, попыхивая трубкой. – Королева фей снова перепутала сарказм с искренним желанием. Классика.
Попугай сплюнул шелуху от семечки:
– Гордыня.
– Именно! – Арчибальд достал из ящика карту желаний, и комната наполнилась голографической сценой где Эльвира в лохмотьях, под дождём, пляшет перед пьяными зеваками в миниатюрной клетке. – Посмотрим… «Дарить радость». Ха.
– Жестоко? – Арчибальд повернулся к Горацио. – Нет. Это лакмус. Если через неделю не сломается – помогу. Если начнёт ныть – брошу в