«Экономическая стагнация… нет, лучше „застой“… приводит к росту социального неравенства и…» – бормотал Максим, оттачивая каждую фразу своей будущей речи. Он на мгновение остановился, поднял взгляд на пустые ряды парт перед ним и глубоко вздохнул, представляя, как через несколько часов эти места займут его соперники по дебатам.
Внезапно тишину нарушил звук падающего карандаша. Максим вздрогнул и резко обернулся, его рука автоматически метнулась к телефону, лежащему рядом. Но в классе по-прежнему никого не было. Он нервно усмехнулся, покачав головой.
«Соберись, Смирнов. Ты не можешь позволить себе нервничать из-за пустяков», – прошептал он сам себе, возвращаясь к работе. Но даже когда его рука вновь взяла ручку, пальцы едва заметно дрожали.
В это же время, в другом конце школы, в полутьме школьного театра, Соня Волкова стояла на сцене, окруженная призрачным светом прожекторов. Её глаза, широко раскрытые и полные неподдельной страсти, были устремлены в пустой зал. Голос, чистый и звонкий, разносился по помещению, заполняя каждый его уголок.
«О, как же тяжко сердцу моему! Любовь и долг – два берега далёких, и я – река меж ними, что не знает, куда нести свои беспокойные воды», – декламировала Соня, её руки взлетали в драматическом жесте, подчеркивая каждое слово.
Внезапно она замолчала, нарушив ритм монолога. Соня закрыла глаза, глубоко вдохнула, пытаясь вновь поймать ускользающее чувство. Открыв глаза, она увидела своё отражение в тёмном стекле осветительной будки. На мгновение ей показалось, что она видит не себя, а героиню пьесы – такой же потерянной и раздираемой противоречиями.
«Нет, не то», – пробормотала Соня, тряхнув головой. Она сделала несколько шагов по сцене, её кеды скрипнули по деревянному настилу: – «Ещё раз, с самого начала».
Спустя час коридоры школы наполнились гулом голосов и топотом ног. Максим, сжимая в руках папку с документами, лавировал между группками учеников, его взгляд был сосредоточен и немного отстранён. Он едва заметно морщился от громких возгласов и смеха, доносившихся со всех сторон.
Внезапно поток учеников расступился, и Максим увидел приближающуюся Соню. Она шла, высоко подняв голову, в наушниках, с рюкзаком, небрежно перекинутым через плечо. На её лице играла легкая улыбка, словно она знала какой-то секрет, недоступный остальным.
Их взгляды встретились, и на мгновение мир вокруг словно замер. Максим почувствовал, как его сердце пропустило удар, а затем забилось чаще. Он тут же мысленно отругал себя за эту непрошеную реакцию.
Соня, заметив Максима, вытащила один наушник и остановилась прямо перед ним, преграждая путь. Её улыбка стала шире, но в глазах появился вызов.
«О, кого я вижу! Наш будущий президент собственной персоной», – протянула она с наигранным восхищением. «Что, готовишься блеснуть своим интеллектом на дебатах? Или просто репетируешь, как выглядеть ещё более самодовольным?»
Максим почувствовал, как его щеки начинают гореть от раздражения, но внешне остался невозмутимым. Он слегка приподнял бровь и ответил с холодной учтивостью:
«А, Соня. Рад видеть, что ты всё ещё находишь время на учёбу между репетициями своих… как бы это сказать… театральных экзерсисов. Хотя, полагаю, актёрское мастерство пригодится тебе и на дебатах. Ведь что такое политика, как не большой спектакль?»
Соня прищурилась, её улыбка стала острее: «О, Максим, ты как всегда очарователен своей… прямолинейностью. Но знаешь, в чём разница между нами? Я могу сыграть кого угодно, а ты застрял в роли зануды-всезнайки. И поверь, эта роль тебе не идёт».
Максим почувствовал, как его сердце забилось ещё сильнее, но теперь уже от злости. Он сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию между ними, и тихо произнёс:
«Лучше быть собой, чем прятаться за десятком масок, не зная, кто ты на самом деле».
Соня не отступила. Она тоже шагнула вперёд, и теперь их лица были так близко, что Максим мог почувствовать лёгкий аромат её духов – что-то свежее и цветочное.
«О, я прекрасно знаю, кто я, Максим», – прошептала она. «Вопрос в том, знаешь ли ты, кто ты без своих оценок и достижений?»
На мгновение в глазах Максима мелькнуло что-то похожее на неуверенность, но он быстро взял себя в руки. Он открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент прозвенел звонок.
Соня отступила, снова надевая наушник. «Удачи на дебатах, Макс. Ты же знаешь, я буду болеть за тебя… чтобы ты проиграл», – с этими словами она развернулась и пошла прочь, оставив Максима стоять посреди коридора с ощущением, будто его ударили под дых.
Вечером того же дня Максим сидел за своим идеально организованным столом в своей комнате. Стены были увешаны грамотами и дипломами, а на полках стояли многочисленные кубки – свидетельства его академических успехов. Но сейчас его взгляд