Все герои этой книги – по сути и её соавторы. Как раз моя авторская роль была скромна: постараться (пусть в неизбежном огрублении) передать главный смысл сделанного или высказанного ими. Чем меньше требовалось для этого моих личных объяснений – тем мне казалось и лучше. Потому жанр этой книги невольно получился своеобразным, разноплановым. Одни её главы – очерки, другие – интервью, третьи – записи монологов, выступлений и бесед, четвёртые – и вовсе конспекты авторских текстов.
Я рад упомянуть и ещё одного «скрытого» соавтора – нынешнего редактора «Первого сентября» Елену Борисовну Бирюкову. В обсуждениях с ней в прошедшие годы уточнялись мысли и формулировки многих материалов этой книги.
В конце некоторых глав указаны даты – в тех случаях, когда время написания текста может иметь значение.
Каждый из героев этой книги предстаёт как особая точка отсчёта для явлений педагогического мира. Потому, наверное, эту книгу можно с равным успехом читать с любой главы и в любом направлении.
Часть первая. Педагогика и этика
Работа, итогом которой стала эта книга, велась в русле определённой традиции, основанной Симоном Львовичем Соловейчиком.
Эта традиция прошла становление в шестидесятые-семидесятые годы вокруг «школьного отдела» «Комсомольской правды». Она достигла зрелости и величия в «Учительской газете» под редакцией Владимира Матвеева в 1986–1988 годах, всколыхнув множество людей, придав импульс общественно-педагогическому движению, до сих пор непревзойдённому по своим масштабам и свершениям. В 1989 году та «Учительская газета» была уничтожена, редакция разогнана, Матвеев умер. Наконец, эта линия педагогической журналистики была возрождена в 1992 году в созданной Соловейчиком газете «Первое сентября».
Что это за традиция?
Она связана с установкой на журналистику общения, уважительного обращения к читателю-собеседнику, а не формального информирования. Её интонация – не столько убеждение, сколько размышление. Значимой информацией, сенсационным материалом служит здесь скорее не сводка новостей – а, как минимум, новый взгляд на вещи. Значимым событием – открытие.
Соловейчик всю жизнь восстанавливал то значение слова «журналист», каким оно было за полтораста лет до него – в том смысле, в котором Пушкин был журналистом. Он нередко апеллировал к такому положению дел, при котором нормой для большинства деятелей образования было выступать в роли публицистов. Главный же двигатель публицистики – закон противодействия непризнанию. Публицистика, увы, не предполагает аккуратность и взвешенность, её и к жизни-то вызывает замалчивание значительного, резкий перекос в «воздаянии справедливости». Её дело – зацепить, заставить заметить, задуматься, подвинуть на грань пересмотра своих взглядов. Коротким выпадом в считанное количество строк бросить нечто такое на чашу весов, что способно их основательно покачнуть.
Если задуматься, то такую журналистику не получается отнести к сфере «массовой информации». Здесь складывается довольно жёсткая цепочка: если журналистика общения – то и доверия – то и признания взаимной компетентности.
Не получается ли так, что вообще «массовой» – то есть апеллирующей к некомпетентности – может быть только дезинформация? Пусть даже сведения специально не перевираются, но на-гора всё равно выдаются иллюзорные масштабы, возникающие при гиперболизации нескольких фактов и игнорировании всего остального. Ведь правда не в факте – правда скорее в масштабе значимости явлений.
Работы С. Л. Соловейчика, В. Ф. Матвеева и большого круга их коллег демонстрировали, каким удивительным шансом обладает педагогическая журналистика: что у неё не только есть своя многочисленная профессиональная аудитория, но что она направлена к тому, в чём компетентен каждый. Даже когда её аудитория состоит из очень многих людей, она всё равно может быть обращена не к «массовому» в каждом из них, а к человеческому – к личному практическому и душевному опыту каждого.
За прошедшие десятилетия в отечественной педагогической журналистике сложилось своё понимание того, что особенно важно, а что не очень важно в школе.
Важнейшими открытиями для неё были те, которые подступали к решению ключевых проблем «школы для всех»:
– Как найти возможность успешно обучать всех детей без отбора и не унижать человеческого достоинства ни в одном из них?
– Как решать прагматические, исчислимые задачи – и одновременно не преграждать движение духа, рост душевных сил – невидимые, неуловимые?
– Как совместить стремление к событийности, неповторимости учебной жизни, чуткость к происходящему, готовность разворачивать работу от здесь и сейчас складывающихся ситуаций – и необходимую предсказуемость, надёжность в ожидании успеха детей?
Идеи, как утверждал Соловейчик, – «во всяком случае ценные идеи, в педагогике рождаются по необходимости