Бизнес-проекты прикрыли, идеи разошлись по другим, более удачливым компаниям вместе с персоналом, которому нужно было кормить себя и семьи.
Молодого начальника отдела проектирования и начальника инженерного отдела в итоге признали виновными за разработку документации, не соответствующей требованиям государственной экспертизы, и цепочка поиска виновных потянулась дальше.
На Му Хён был одним из тех, кто в том году создал семью и с молодой супругой они ожидали пополнения. После оглашения приговора их квартира осталась невыкупленной, супруге пришлось искать подработки, а сам он отправился в тюрьму на каторжные работы на долгий срок.
Ли Мин Мэй оказалась одна в чужом городе, без средств к существованию, без друзей и какой-либо поддержки. В Сеуле оставаться она не могла, даже позволить себе снять крохотную комнатушку в кошивоне1 стоило денег, которые таяли с каждым днем, проведенным в столице. Помогать ей никто не стремился, бывшие сослуживцы Му Хёна, доброжелательные несколько месяцев назад, теперь переходили на другую сторону улицы при встрече и прятали лица. Жене убийцы никто не был рад вплоть до кассиров в магазинах, говоривших сквозь зубы, и то только потому, что обязаны были.
Мин Мэй вернулась в Мокпхо.
Собрав вещи, свои и мужа, за которыми его семья не удосужилась заехать, поняла, что придется упрашивать водителя автобуса пустить ее с таким количеством чемоданов либо тащить их до ближайшего мусорного бака. На такси денег не оставалось. К счастью, аджосси оказался в добром настроении и даже помог уложить багаж. Мин Мэй вернулась домой. С кольцом на пальце и без мужа.
Встретили ее ожидаемо – гробовым молчанием. Однако в этом маленьком городке осталось то, что было важнее в данный момент добрых встреч – домик в районе Сонсан-дон, оставленный покойной хальмони2. За который не нужно было платить, и где можно было жить. Небольшой, на три комнатки; и окруженный забором дворик.
Узенькие чистые улочки ветвились между разноцветными домами, рисунки на стенах, вывески, скамейки везде, где можно дать отдых ногам. Воздух в деревне Сихва нес ароматы ленивой неспешности и покоя. Казалось, даже люди здесь ходили иначе, чем в Сеуле.
Но новости смотрели везде.
– Вернулась, – прошептала в спину соседка.
Мин Мэй разогнула спину, потерла поясницу. Обернулась, соседке улыбнулась. Про себя отметила, что она совсем не изменилась за пять лет, что прошли с их последней встречи: те же волосы до плеч, забранные заколками с висков, тот же испытующий взгляд, очень хорошо работавший на ее муже, добрейшем Ли Че Дуке. Сын их, Юонг, в то время еще не дорос, чтобы задумываться о его значении, потому Мин Мэй помнила мальчика как большого непоседу.
– Онни!
– Мама Ли Суонга, – прищурилась соседка, сразу установив между собой и бывшей подругой черту. Оглядела чемоданы, уперла руки в бока. – Надолго, что ли?
Мин Мэй виновато улыбнулась.
– Надеюсь, не буду вас стеснять, госпожа. Так вышло, что мне пришлось.
Спрашивать о причине даже у Ен Хо не хватило наглости. Солнце жарило, стоять дальше у забора становилось невмоготу. Тем более заметила, как свободное платье облегает выступающий живот соседки, и как та придерживается рукой за камень. Смягчилась.
– Раз надолго, могу спросить мужа, не нужна ли ему помощь в чистке осьминогов.
Мин Мэй на миг прикрыла глаза, благодаря судьбу за то, что все же вспомнила о ней.
– Спасибо! Мама Ли Суонга, я буду очень признательна за работу!
– Чего уж там, – проворчала Ен Хо и сама взялась за один из чемоданов. – Иди в дом, нечего на жаре стоять, а то бабушка твоя припомнит мне такую встречу на том свете. Еще и свалишься, возиться потом с тобой. Рассчитаешься, приглядев за Юонгом.
Жители Сихвы все же оказались не такими бессердечными, чтобы изводить беременную женщину. Посудачили месяц – два, а потом надоело самим. Помогло расположение Ен Хо, ровный характер самой Мин Мэй, улыбкой отвечающей на шипение, прекрасная погода, в которую ругаться казалось пустой тратой времени, а также слова двух старушек, живущих ниже по улице, напомнивших слишком уж ретивым ненавистникам их собственные огрехи, которые, если о них и забыли, никуда не делись. Так все поняли, что ничего не забылось, и языки придержали.
Мальчик Ен Хо оказался прелестным ребенком, смышленым третьеклассником, не доставляющим совершенно никаких хлопот. Если родители были заняты на рынке в своей лавке, то он тихонечко выполнял домашнее задание в одной из комнат домика Мин Мэй. Благодарил за еду и мыл за собой посуду. Мин Мэй частенько заглядывала к нему, переживая о тишине. Потом присаживалась рядом, решая с ним задачки. Не однажды Ен Хо, приходя за сыном, заставала его и соседку за обсуждением выбора решения.
– Почему