Дикая. Анелия Ятс

ковре в игровой комнате и кормила куклу Зою с крохотной тарелочки, когда к ней подошла воспитательница Роза Геннадьевна и легонько положила руку на плечо.

      – Иди, Анечка, там за тобой пришли! – тихо сказала она таким тоном, словно вот-вот расплачется. – Куклу можешь оставить, я потом сама уберу. Обрадованная малышка поднялась, поправила на себе платьице и вприпрыжку побежала в раздевалку. Её туго заплетённые косички смешно подпрыгивали в такт прыжкам. Девчушка распахнула двери, рассчитывая увидеть за ними маму, но остановилась как вкопанная. В раздевалке был только один человек – тётя Люся, их соседка и мамина подруга. Лицо у неё было заплаканным, глаза опухли от слёз.

      – Собирайся, деточка, сегодня пойдёшь ко мне, – сказала она, шмыгая носом и вытирая слёзы, градом катившиеся по щекам.

      – А мама? – удивилась Анечка и тоже заплакала от нехорошего предчувствия.

      «Ну раз тётя Люся плачет, значит, с мамой случилось что-то страшное», – пронеслось в её маленькой детской головке.

      Малышка была недалека от истины. В их семье действительно случилось страшное горе: на заводе резиновых изделий, где работали её родители, произошёл взрыв, начался пожар. Погибли люди, в том числе и отец. Марину, маму девочки, словно бог уберёг. В тот день она приболела и села на больничный.

      – Ничего, деточки! В жизни всякое бывает, главное, что ваша мама с вами, – то и дело успокаивали Анютку и Валеру знакомые и совсем незнакомые люди, которые пришли проводить в последний путь их отца.

      Отец лежал в гробу какой-то бледный, очень строгий и чужой. Анечка так и не смогла подойти к нему, чтобы проститься. Малышке было очень страшно видеть папу таким, и она разрыдалась так, что тётя Люся подхватила её на руки и унесла подальше от тяжёлых впечатлений.

      После, много лет спустя, Анна часто вспоминала тот страшный день, который разделил её жизнь и жизнь её старшего брата Валерика на «до» и «после». Этот день снился ей в ночных кошмарах, и тогда она просыпалась вся в слезах и холодном поту.

      Но самое ужасное: маму после похорон отца словно подменили. Из милой, улыбчивой женщины, любящей детей, мужа и домашний уют, Клавдия превратилась в безразличную, чужую тётку, погрязшую в своём горе, как в болоте. Она совсем не обращала внимания на детей. Целыми днями сидела перед фотографией супруга в траурной рамке, заливалась слезами и …пила. И если бы не Валерка, который откуда-то приносил сестрёнке то пирожок, то шоколадку, а однажды даже вручил целую коробку цветных карандашей, неизвестно, выжили бы они. На вопрос Анютки «где взял», Валерка всегда отвечал, как когда-то папа, «от зайчика».