Резкий порыв ветра, сбросив капюшон, прервал унылые мысли. Ну и холод, давно уже такого не было!
Первый, второй, третий подъезд – я всегда считаю их, когда иду вдоль дома. Странная привычка. А еще смотрю в свои окна. Будто надеюсь там увидеть жизнь. На фоне соседних окон, где горел свет, мои смотрелись мрачно. Одиночество ледяной клешней впилось в меня… и холод, разрастающийся внутри, не мог сравниться даже с двадцатиградусным морозом на улице.
«Господи, помоги мне не думать об этом… я так устала…»
На скамейке возле моего подъезда сидел человек. Ссутулившись, он опирался локтями о колени и покачивался вперед-назад. «Пьяница», – подумала я тогда, глядя на него. Что он уселся в мороз-то, окоченеет ведь в считанные минуты. Жаль таких людей, жаль его близких.
Обходя скамейку, я почувствовала его взгляд и обернулась.
«Нет, не пьяный… – мелькнула мысль, – взгляд не такой».
Его темные глаза кричали. И была в этом какая-то обреченность.
У меня внутри все содрогалось от ударов сердца, которые, казалось, добрались до горла. Этот взгляд… Никогда раньше не видела такого.
Я будто попала в фильм с замедленной картинкой. Даже ноги переставляла с трудом – они превратились в стокилограммовые гири. Холодными пальцами нащупала в кармане ключи и вытянула их. От мороза чип не сразу сработал, но потом все же пискнул и раздался щелчок – дверь открылась. Схватившись за ледяную металлическую ручку, я дернула ее на себя и в этот момент услышала, что этот странный человек поднялся со скамейки и направляется ко мне.
Меня накрыла волна ужаса. Я постаралась быстрее закрыть дверь, но он успел просунуть руку между дверью.
Что делать? Бежать наверх? Кричать?
И в то мгновение, когда наши взгляды пересеклись, я обомлела… снова эта мольба в глазах…
Я никуда не побежала, не закричала, а стояла и смотрела на странного человека. Грязные серые лохмотья в несколько слоев вряд ли могли согреть его в такой холод. Что-то напоминающее сумку перекинуто через плечо. На одной руке, которая держала дверь, была натянута порванная перчатка, точнее то, что от нее осталось. Из-под старой черной шапки торчала копна волос, которую уже давно не мешало бы помыть и постричь. Заросшее лицо говорило о том же.
Хриплый сломанный голос вывел меня из оцепенения:
– Разрешите войти.
До меня не сразу дошел смысл его слов, и я осталась стоять неподвижно, все еще сжимая металлическую ручку входной двери.
– Пожалуйста…
Он закашлялся. Покачнулся и, чтобы не упасть, оперся головой об приоткрытую дверь. Было видно, что кашель отбирает у него последние силы.
– Я только погреюсь, – слова превратились то ли в хрип, то ли в стон.
Моя рука соскользнула с дверной ручки. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть, чтобы забыть эту картину. Резко развернулась, растаявший снег на плитке скрипнут под подошвой, и бросилась к лестнице.
– Спасибо.
Я остановилась. Оглянулась. Он тоже смотрел на меня. Он смотрел так, будто я была ангелом, мне даже показалось, в его глазах блеснули слезы.
– Оставайтесь… Это единственное, что я могу для Вас сделать.
Мой голос сорвался, и я как рыба судорожно вдыхала воздух, а произнести ничего не могла.
Я побежала наверх. «Это единственное, что могу… единственное… единственное…» Мне казалось, что стук этих слов слышит весь подъезд.
С третьей попытки вставила ключ в замок и оказалась в своей квартире, которая обняла меня теплом. Я прислонилась к двери и закрыла глаза. Сумка с грохотом упала возле ног, и от бессилия я и сама сползла вниз.
Единственное, что могу…
Единственное?..
А перед глазами стоял он, жалкий и измученный, с глазами, полными мольбы. А ведь он точно такой же человек, как и я: он также чувствует, также переживает, также на что-то надеется и чего-то ждет. Интересно, о чем он сейчас думает?! Почему, в такую погоду, когда жаль даже бездомную собаку, ведь она живое существо, этот человек не может найти для себя теплого угла?
«Господь, что я могу еще для него сделать?»
«А если бы ты была на его месте, чего бы хотелось тебе?»
Я замерла от голоса Бога во мне. Конечно же, я хотела бы оказаться в теплом доме, покушать, отдохнуть.
«Господи, Ты не можешь от меня требовать такого. Я одинокая женщина и совершенно не знаю этого человека. Вдруг он какой-нибудь преступник.
Перед