ISBN 978-5-4448-2829-8
© К. Азадовский, 2025
© С. Тихонов, дизайн обложки, 2025
© ООО «Новое литературное обозрение», 2025
Глава XXI. ГИРК – ГИИИ – ГАИС – ИПИН – НИИК – ИАЭ
Летом 1930 г. Институт сравнительной истории литературы и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВ) подвергается реорганизации: переименованный в Государственный институт речевой культуры (ГИРК), он теряет часть своих прежних сотрудников и заметно «советизирутся»; директором остается Н. С. Державин1. «Я, как видите, задержался в Ленинграде, – пишет М. К. 2 октября 1930 г. Ю. М. Соколову. – Надолго ли, не знаю. Пока связан только с ИЛЯЗВом»2.
О том же он сообщает своей ученице А. А. Богдановой:
Главным образом работаю в Илязве, ныне ЛИРК (Ленинградский институт речевой культуры). Работа моя еще не определилась окончательно. Предлагают усиленно взять заведование и руководство всем сектором русской литературы. Но не решаюсь3.
Структура института состояла, как и в ИЛЯЗВе, из секций (или секторов). Одна из них, возглавляемая В. А. Десницким, называлась Секцией методологии литературоведения; внутри нее образуется Фольклорная группа, руководителем которой и назначается М. К., пользовавшийся, видимо, доверием дирекции. «В Питере из нов<ых> людей вступает в вожди науч<но>-исслед<овательского> фронта М. К. Азадовский, старый… иркутский марксист», – сообщает Оксман 12 октября 1930 г. И. Я. Айзенштоку4. И через несколько дней – Н. К. Пиксанову:
В Исследоват<ельском> Инст<итуте> (отд<еление> РАНИОНа) в результате всякого рода реорганизаций, во главе литер<атурно>-метод<ологического> сектора стали В. А. Стр<оев>-Десн<ицкий>5 и… М. К. Азадовский. Последний вообще идет сейчас очень в гору и занимает все новые и новые посты как признанный марксист и авторитет<ный> организатор науч<ной> работы. Вообще, хорошо быть новым человеком на старых местах, но за М. К. я все-таки искренне рад6.
Слухи о быстром и успешном вхождении Азадовского осенью 1930 г. в ленинградскую научную жизнь распространяются в Ленинграде и Москве. «Слышал, что у Вас много научной и научно-организ<ационной> работы», – писал ему, например, Юрий Соколов 2 ноября 1930 г.» (70–46; 9 об.).
Оказавшись в штате ГИРКа, М. К., как и другие сотрудники, обязан был преподавать, работать с аспирантами, принимать у них экзамены. От чтения лекций он был, видимо, освобожден в связи с заболеванием горла. Приходилось, однако, выступать с докладами и принимать участие в обсуждении других работ. Есть сведения о нескольких его выступлениях. Так, 19 февраля 1931 г. он присутствовал на «пародийном докладе» О. М. Фрейденберг7 «О неподвижных сюжетах и бродячих теоретиках»8. А 11 июня 1931 г. выступает в прениях на дискуссии о сущности и задачах фольклора, устроенной Фольклорной группой института при участии Фольклорной секции Института по изучению народов СССР (ИПИН), созданной в апреле 1931 г.9 В основу заседания были положены два доклада – В. М. Жирмунского10 и О. М. Фрейденберг. В прениях помимо М. К. участвовали Н. П. Андреев, В. А. Десницкий, С. Ф. Ольденбург, И. Г. Франк-Каменецкий11. Жирмунский трактовал фольклор как совокупность реликтовых явлений, бытующих в идеологически отсталых группах населения; Фрейденберг же в своем «со-докладе» отстаивала понимание фольклора как идеологической продукции бесклассового общества. Оба докладчика коснулись и «рабочего фольклора». Жирмунский утверждал, что при капитализме, в условиях «культурного гнета господствующих классов», фольклор уничтожится сам собой. Фрейденберг же призывала «не пассивно ждать изжития фольклора, а приложить все методы борьбы к его коренному уничтожению»12.
Разумеется, точка зрения обоих докладчиков была неприемлема для М. К., воспринимавшего фольклор как «живую старину», как культуру не только прошлого, но и настоящего. Его выступление, «затронув ряд существеннейших вопросов, оказалось как бы третьим содокладом»13. Подчеркнув, что доклад Жирмунского и «контр-доклад» Фрейденберг во многом сближаются, М. К. высказал сомнение в оправданности термина «реликт», который, на его взгляд, совершенно не снимает проблему современного фольклора «в его социальной заостренности и глубокой связи со средой и текущим политическим днем»; не объясняет и происхождения фольклора14.
Возможно, М. К., вступивший в научный спор с О. М. Фрейденберг, воспринял слишком