Лиля идёт на работу, но попадает в историю
Любопытство не порок, а большое свинство, – так нас учили.
Однако всегда можно переименовать свой порок в женскую любознательность, к примеру. Лиля давно уже это оправдание взяла на вооружение и бороться с собой перестала. Пух! Любопытство убило кошку, лишило Варвару носа, но это были глупая кошка и длинный нос. У Лили всё в ажуре: носик точёный, кот ленивый, а потому признаков познавательной активности не проявляет.
"Ты уйдёшь когда-нибудь или так и будешь перед зеркалом вертеться?! Дел по горло… мяу!"
– Я сегодня поздно, – крикнула она Бате, не забыв буркнуть под нос, – Хотя кого я обманываю…– хлопнула дверью и застучала каблучками вниз по лестнице.
Батя нехотя приоткрыл глаз, левый, голубой и хитрый, и промурлыкал: "Ну и стоило будить разумное существо ради этакой новости, к обеду уже будешь под ногами мешаться", – правый глаз, изумрудно-зелёный, продолжал дремать и никак на Лилин уход не отреагировал.
А Лилька всё ещё бежала вниз по лестнице, на двенадцатый этаж забралась, а значит, если не пользоваться вонючим лифтом, утренняя пробежка обеспечена. На шпильках. То есть мини-кросс с дополнительной нагрузкой на мышцы, икроножные и эти… приводящие что-ли… К чему они приведут, Лиля даже не догадывалась, но знала, что сильная внутренняя поверхность бедра дает больше мощности, взрыва и свободы движений. Бегом от варикоза и целлюлита Лиля догарцевала до лестничной клетки второго этажа.
– Лиличка, это ты? – послышался скрип старой двери и древнего старушечьего голоса, двойной поток мурашек пробежал по спине. И как можно было забыть, что с третьего на второй надо пробираться по-кошачьи, на мягких лапках, а не копытами стучать? Лиля готова была заплакать от отчаяния, но и невежливой быть не хотелось, пришлось отозваться:
– Да, баб Жень, это я…
– Хто ты? Лиля или хто? – прошамкала старушка
Баба Жека
Баба Жека заслуживает отдельного внимания и будет описана с головы до ног в соответствии с её же строгими требованиями к людской красоте.
Так вот, Евгения Валериановна была старшей по дому ещё со времён закладки котлована. Ходили слухи, что, как только доводилось ей столкнуться с местной бюрократией, одним движением высоко подведённой брови баба Женя вдруг обращалась в Диву и диктовала свою волю представителям самых высоких органов и членов! И как это у неё получалось… Но факт остаётся фактом: ни с капремонтом, ни с парковкой, ни с озеленением территории проблем у жильцов не было.
По морщинистому лицу пробегала улыбка с чертовщинкой, седые лохмы развевались серебряными локонами, смрад застоявшейся урины слышался мягкостью прованских трав, даже выкрученные артритом суставы превращались в драгоценные перстни на ставших гибкими и длинными пальцах. И вуаля, документ подписан, печать стоит, дело делается…
Подобную метаморфозу Лиля наблюдала лишь однажды, но увиденное не шло из головы… И когда это было? … или показалось… этакая манкость в дряхлом теле… точно, показалось.
Лиля встряхнула головой, отгоняя призрак, потому как с утра баба Жека выглядела вполне буднично: нос крючком, зубы торчком, декольте до колена, а сама как полено… Так, по-моему, в сказках Баб Йог изображали. Да и запашок от бабы Жени исходил специфический – это уж ни в сказке сказать, ни пером описать, нечто уникальное … Как бы помягче выразиться… Допустим, персональное амбре уважаемая дама элегантного возраста не забывала полирнуть ароматом винтажного парфюма.
Вот и сегодня хитрая бабка решила не изменять привычной роли, тем более, что прикидываться ветошью было выгодно во всех отношениях. Нашла себе дурочку безотказную, Лильку, то есть.
– Покладистая ты какая, Лиличка, мне б внучку такую, уж я бы её одарила, – заливала бабка.
А Лиля думала: "Да уж, подарочек, внучкой кикиморы быть, такие гены никакой пластический хирург не перекроИт-не перекрОет. Я уж лучше так, по-соседски…"
Не дай волею случая бабе Жене услышать цокот Лилиных быстрых каблучков у себя за дверью – она уже тут как тут с пакетом разлагающегося мусора, такого же древнего, как и сама бабка. Лиле всегда казалось, что с её помощью Евгения Валериановна разгребает завалы своей былой разгульной жизни и даже, может быть, переправляет в мелкой нарезке на помойку расчленённые трупы прежних любовников, – шкафы, так сказать, разгребает. От этой бабки всего можно ожидать.
– Лиля, я же слышу, это ты… Помоги баушке, а то ноги не ходют уже…
Мусор Лиля принимала послушно и безропотно, потому что бабку эту с детства боялась пуще вурдалаков. А в том, что Евгения Валериановна ведьма, Лиля не сомневалась. Поэтому улыбалась ей всегда во весь рот и скрывая отвращение тащила на помойку очередной бабкин подарочек в липком протекающем пакетике…
А что же Батя? О нём в следующей главе.
Батя хозяйничает
Батя только притворялся,