Умирая, этот государь устроил свою преемственность достойно той мудрости, которую проявлял в течение всей своей жизни и правления. Его семья была многочисленна. От первой жены, Елены, у него был Константин; от Феодоры, на которой он женился, как я уже говорил, когда стал Цезарем, родились три сына и три дочери. Сыновей звали Далмаций, Юлий Констанций и Аннибалиан; дочерей – Констанция, Анастасия и Евтропия. Если бы Констанций пожелал разделить свои владения между этим множеством детей, это означало бы обречь их на верную гибель и отдать на жертву алчности Галерия. Поэтому он решил передать верховную власть лишь одному Константину, который, будучи тогда тридцати двух лет и доказав свою доблесть и всевозможные превосходные качества, был способен управлять и, если понадобится, защитить отцовское наследство, став опорой для своих братьев и сестёр. Он назначил его своим преемником, рекомендовал его солдатам и велел остальным детям довольствоваться частной жизнью.
Решение умирающего императора стало законом для его семьи и армии. Как только он скончался, солдаты поспешили исполнить его волю и возвести Константина на престол. Тот делал трудности; хотел или притворялся, что хочет дождаться согласия Галерия; он даже попытался бежать, если верить свидетельству панегириста. Но, несомненно, он был рад, что его остановили, и, будучи провозглашённым Августом войсками, в этом качестве совершил погребальные обряды отца.
Усопшему князю воздали положенные почести с пышностью и великолепием, и он был причислен к сонму богов.
Все писатели, христиане и язычники, говорившие о Констанции, сравнивали его судьбу с судьбами других современных ему князей и отмечали поразительную разницу. Констанций, после славного правления, умер мирно среди цветущей семьи, оставив сына преемником, тогда как все остальные окончили жизнь трагическими или, по крайней мере, весьма печальными катастрофами, не передав своего величия наследникам. Причину этой разницы в судьбе можно найти в разнице поведения; и никто, на мой взгляд, не выразил это наблюдение лучше, чем Либаний, чьи слова я здесь приведу.
Другие князья, правившие вместе с Констанцием, говорит этот ритор [4], с завистью взирая на богатство своих подданных, старались собрать в свои сокровищницы все богатства их государств; и для них высшим счастьем было, когда их сундуки оказывались слишком тесными, чтобы вместить несметные суммы, которые они стремились в них накопить. От этого народы влачили жалкое существование в нищете и слезах, а груды золота оставались бесполезными и погребенными в руках государей. Но добродетельный князь, о котором я говорю, считал своими вернейшими сокровищами сердца своих подданных; и если возникала какая-либо нужда, ему стоило лишь объявить о ней – и богатства текли рекою, каждый спешил помочь как общественным, так и частным нуждам: ибо в делах добровольных и свободных люди соревнуются