Затянувшийся экономический кризис чуть было не закончился катастрофой. Бедные скатывались в абсолютную нищету, а богатые не намеревались расставаться с богатством. Волна бунтов и восстаний прокатилась по всей стране, заставив власть оттянуть вооруженные силы из колоний в метрополию. Этим и воспользовались недостойные расы. Они начали гражданские войны, еще более усугубив кризис перепроизводства, терзающий страну. Но кайзер, сформулировавший тогда расовую теорию, смог сплотить расу и модернизировать армию, сделав её сильной как никогда! От переизбытка чувств я, кажется, тогда даже прослезился.
Но все это было совсем не вчера. Полгода прошло с того парада, и сразу после него торжественность закончилась. Две недели мы провели в десантных кораблях. Запертые в трюме, словно селедки в консервной банке, мы превозмогали морскую болезнь. Две недели не видя солнца, при адской жаре и качке, все перемазанные рвотой и вонючие от пота мы провели в море. Пляж чужого берега нам показался раем. Несколько дней нам дали, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, а дальше начались ежедневные многокилометровые марши по джунглям, кишащим змеями, комарами, и партизанами. Наш батальон не отправили на передовую. Мы действовали в глубине захваченных территорий, зачищая их от разрозненных отрядов партизан. Действовали они в большинстве своем неумело. Прятались среди деревьев и начинали стрелять, когда мы их обнаруживали, но ответный град свинца буквально выкашивал область, где засел стрелок. Иногда на пути нам попадались сожженные дотла деревни, заброшенные поля риса, то и дело мы видели гниющие трупы аборигенов. Если мы задерживались в их сожженных деревнях, то непроизвольно натыкались на обгорелые трупы женщин и детей.
Сожжение деревень, как нам говорили, это вынужденная мера. Вооруженные отряды аборигенов как раз базируются в этих деревнях, и чтобы их оттуда выбить приходилось брать деревню штурмом. А это всегда потери. Поэтому было проще окружить деревню и обстрелять ее из минометов. Вся непокорная деревня сгорала со своими жителями. Хоть кайзер и говорил нам, что это не совсем люди, а тупиковая ветвь эволюции людей, но обгорелые трупы детей выглядели точно так же, как выглядели бы трупы детей расы асов. Первая мысль, посетившая меня после увиденного – это все большая ошибка. Кто-то случайно ввел кайзера в заблуждение. Это не раса дикарей, желающих уничтожить нас – гордых асов, а мирные крестьяне, на которых мы по ошибке напали. Оружия у них почти не было. Самое частое – это лук и стрелы. Иногда у кого-то попадались полукустарные пищали и аркебузы. Основные же потери наш батальон нес от болезней и, конечно же, ловушек и капканов которые аборигены очень умело маскировали.
Но чего я точно не мог понять – это зачем они сопротивляются. Сдались бы давно на милость победителям и их беды закончились. А недавно я понял, зачем они упорствуют. Мне довелось увидеть бесконечные вереницы рабов, тянущиеся в сторону побережья. Я не должен был испытывать к ним жалости, но видя этих оборванцев связанных одной цепью, я захотел обратиться ко всем ещё не пойманным аборигенам: «бросайте все, бегите, убегайте от нас!». Это мы тупиковая ветвь эволюции, это мы кровавые варвары, жаждущие поработить всех и вся, это нас нужно остановить.
– Арчи, слыхал новость? – молодой парень по имени Сэм отвлек меня от раздумий. – Нас перебрасывают на передовую! Наконец-то, столкнемся с кем-то стоящим.
– Слыхал, – я задумчиво промычал себе под нос.
– Не больно-то ты рад? – возмутился он.
– Да нет, я рад-рад! Врежем этим обезьянам как следует! – чересчур наиграно выдавил из себя я. Этот недоумок Сэм вряд ли поймёт причину моего недовольства, но надо быть начеку. Если до тайной полиции дойдет информация, что я – командир взвода ставлю под сомнение расовую теорию, можно нажить себе бед.
– Воот! То-то же! – остался доволен увалень. – Вторая рота уже неделю как на передовой, – усаживаясь рядом, мечтательно произнес он. – Говорят, даже потери есть.
– Большие? – скорее для порядка спросил я. Приходилось прощать этому простофиле фамильярность, ведь он сам того не понимая, стучал на всех. Очень полезное качество для меня.
– Да кто ж их знает… – пожал плечами он. – А знаешь, что ещё говорят?
– Сэм придвинулся ближе и перешел на шепот. – Сержанта Дэвиса помнишь? Ну, белобрысенький такой…
– Что-то припоминаю, – соврал я. Ричарда Дэвиса я прекрасно помнил. Мы с ним с одного города и именно он впервые высказал при мне идею о том,