Глава 1
Введение.
Эта книга – про мою работу врачом-наркологом по вызову. Таких специалистов пренебрежительно называют «капальщиками» или даже «похметологами». Обычно это подработка в свободное время для психиатров, реаниматологов или врачей скорой помощи. Исходя из основной специальности, каждый из них имеет свою тактику ведения пациентов и свое понимание целей лечения.
Ко всему прочему для меня – это книга-диалог; диалог с моим папой, у которого было не то чтобы негативное, но скептическое отношение к подобному виду заработка.
Вы видели когда-нибудь пистолет? Настоящий боевой пистолет. Предположу, что видели. Может, на улице или в кобуре у полицейского. Я тоже видел и даже держал в руках.
К сожалению, у меня была боевая подготовка во время учебы. Нас учили разбирать и собирать оружие, а еще водили в тир. Мы стреляли куда-то в даль, где была мишень. Почему-то это мероприятие многим нравилось, а мне нет. У меня один только вид боевого оружия вызывал панику. А уж когда приходилось брать его в руки, то я весь обливался потом и прикладывал невероятные усилия, чтобы скрыть свой страх от окружающих. Меня до сих пор приводит в форменный ужас только мысль о том, что чья-то жизнь может зависеть от крохотного движения пальцем на спусковом крючке куска железа.
Терпеть не могу оружие. Отвратительное изобретение. Я всегда старался избегать любых ситуаций, где мог бы с ним столкнуться. Хотя зарекаться не стоит.
Диспетчер дала мне вызов, ехать надо было куда-то очень далеко, к правому берегу Невы, почти к границе города и области. Три часа ночи. Общежитие пролетариата. Первый этаж с решетками на окнах. Домофон не работал, хоть он там и не нужен. Двери на входе в парадную не было, видимо, уже давно. Дверь в квартиру была приоткрыта, от чего уже на лестнице я услышал гул пьяных голосов. Звонка тоже не было, пришлось стучаться. Долго стучаться. Наконец меня встретил мужчина неопределенного возраста в засаленных спортивных штанах и с сильнейшим перегаром. Он что-то увлеченно жевал и жестом приглашал войти вовнутрь.
В блоке было несколько комнат, объединенных общим сортиром и кухней. Одну из комнат занимала компания из человек семи или восьми. Все уже опьянели до потери сознания и продолжали праздник. Меня они вызвали, чтобы протрезвить женщину 40–45 лет, потому что ей завтра непременно требовалось выйти на работу. Один из присутствующих проводил меня в ее комнату и ушел к остальным.
Состояние женщины можно было описать выражением «я – не я». Она была настолько глубоко пьяна, что не могла толком ответить ни на один мой вопрос. По-хорошему, в тот момент мне следовало бы развернуться и покинуть это место. Она не понимала кто я, зачем я тут, да и подписать согласие на оказание медицинской помощи она была не в состоянии. Вернее, не в состоянии понять, что от нее требовали. Я же хотел заработать денег, и мне обещали хороший гонорар, потому и принялся за дело.
Когда я уже почти завершал работу, вся компания, что продолжала праздник в соседней комнате, решила посмотреть на мою деятельность, помочь важными советами и замучить глупыми вопросами. Ничего, это привычно. Но когда я закончил с пациенткой, ко мне пристал один парень с просьбой, вернее с требованием, поставить капельницу и ему тоже.
С одной стороны, почему нет: два пациента на одном адресе – это выгодно. С другой – он был неадекватен: выраженная дисфория и стремление доминировать над окружающими. Все же мне пришлось пройти в его комнату.
Он шел впереди, то и дело небрежно пиная скомканную одежду, разбросанную буквально всюду. Мы зашли, и он сразу упал на диван. Я померил давление, затем уровень сахара, и он зашкаливал, превышал норму почти в десять раз! Это могло привести к очень плохим последствиям. Чувство самосохранения взяло вверх над алчностью: надо было срочно сматываться.
Я начал давать общие советы, как протрезветь и справиться с похмельем самостоятельно, но это только раздражало моего собеседника. В определенный момент в мой адрес посыпались угрозы, к которым присоединились некоторые из присутствующих. Сделав паузу, я осмотрел комнату, и мой взгляд уткнулся в пистолет, лежавший в углу дивана. Не знаю, был он боевой, или газовый, или травматический. Проверять и уточнять это совершенно не хотелось. Хотелось бежать и не оглядываться. Но как? Я не придумал ничего лучше, кроме как предложить всем выйти на улицу на перекур. На удивление они согласились.
Дальше было уже проще. Я изобразил звонок от диспетчера и срочный вызов, на который надо ехать сию секунду, быстро пожал всем руки, и, пока они не опомнились, устремился к своей машине.
Когда я сел, у меня тряслись колени и руки. Попасть ключом в замок зажигания я смог только раза с третьего или четвертого. Наверное, им было смешно, как я с рывками и пробуксовками выезжаю из их заснеженной подворотни.
Не знаю почему, но эта история часто всплывает в памяти, и каждый раз неизменно сопровождается чувством страха и стыда. Хотя, казалось бы, чего стыдиться-то? На вопрос я до сих пор не ответил, как и не избавился от чувства.
А зачем я вообще вспомнил это все? Да, точно. Дело в том, что у меня началась