Не хочу говорить. Анастасия Карандаева

7862-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Каин, враг

      Я не хочу плакать, не хочу говорить

      Там, где мама меня касалась – теперь гранит

      В дикой пещере с агнцами – скок перескок

      Это заветы Каина – млечное пить молоко

      Авель же скажет тише, ночи сосцы слизав

      И это будет страшнее, у агнцев его глаза

      Робкие и бесстыжие- в них не могу смотреть

      – (Выплюнь их или высунь, чтоб прикрепить на крест)

      И я ртом беззубым, безуглым всосав до крови сосок

      Распну на крестах Каина

      – млечное пить молоко

      папа

      Вроде и победила, с значительным перевесом

      Что же на сердце глухо весенним бесом

      Выбелилось, вызверилось, окостилось

      Это я так жила или просто снилось?

      В яблоках, с горьким настоянным перегноем

      Реки идут в весну, обнажая полость

      Там я найду себя, и в рукав упрячу

      – Это тебе на хлеб и не надо сдачи

      Скажет отец и смахнет синеву из трубки

      Помнишь, как хорошо? – и на сердце укнет

      Было ли хорошо? но ему не скажем,

      Синее за окном мне напомнит пряжу

      Стянет в тугую точку и запятую

      Выплюнет снова в свет- раненую, нагую

      – Это и хорошо, – пепел трубки душит

      – Ты еще можешь жить, мне уже не нужно

      Вспомнится детство, юность и папин пепел

      Это тебе на сдачу, не надо хлеба

      Жеребенок

      Там, где вороном сердце злилось – чертополох

      По обетам праведников или мучеников

      Если этой ночью забыть застегнуть пальто-

      Жизнь научит

      Если пить цыганскую тишь, как подножный корм

      До бесстыдства выпить

      Жеребенком смольным несмело лизнешь костер

      И узнаешь имя

      Если кто-то шепотом скажет- а ты хорош

      И миндально- ореховым сузит капли:

      Божье божьему – значит чертополох

      Ты себе оставишь

      И тогда, быть может, найдутся средь ста одни

      В чьих карманах морковь для таких и родней и слаще

      И тоска такая правильная, невыносимая

      Тебя расскажет

      Родные?

      Мы поднимали флягу за родных

      Родные? В это верю в половину

      Воронья ночь зажала воротник

      И так, что я противиться не в силах

      Мой-твой кулак стучал по каткому столу

      И хрипота подвыпивших винила

      Я ни Христос, ни сын, ни ученик

      Я только им поглядываю в спину

      И этот взгляд им холодил плечо

      И языкато, даже воровато

      Они готовы выпить ни за что

      – Твоя рука предательски дрожала

      А я в ответ смеялся словно черт

      И в этом больше божьего начала

      Отцовский голос повернул ключом

      – Не пропади в окопах аты баты

      Мы не такие, скажешь. Ну и что

      Мы не такие, значит виноваты

      Лолита

      Я знаю, как ты любишь грех

      И свесить ноги по-турецки.

      Меня захватывает в клещи,

      И я теряюсь в вся и в всех.

      Я помню, как ты жаждешь чувств-

      Бросая платья на треноги.

      Что человеки- только боги

      Поймут тебя, тебя поймут.

      А я несносен, и красив,

      Как Гог или Магог несносен

      И если божья кара спросит

      Я в каждый раз и в каждый миг!

      Я помню, как ты любишь грех