– Я просто не понимаю, я же эмпат, почему, почему, я сразу ничего не поняла? – я устало упала на не заправленный матрас своей кровати.
– Потому что, он тоже эмпат, он может защитить свой разум, от внешнего вмешательства, так же как и ты и я.
Сутки в дороге давали о себе знать, стоило только прилечь, как сразу же стала клевать носом, а глаза будто налились свинцом, желая закрыться и не открываться в течении восьми часов. Однако я понимала, было еще слишком рано чтобы ложиться, так что пришлось заставить себя сесть, дабы не заснуть. Моя комната навивала дурные воспоминания, что я пыталась похоронить внутри себя все лето. Но теперь я тут и непроработанные травмы вновь вырывались наружу царапая сердце. Тут меня разбили, и я была рада сбежать домой, лишь бы не видеть этих стен, а теперь я вновь тут. Еще дома думала, что больше меня это не цепляет, но реальность оказалось другой. Мне не было так больно как раньше, но обида все еще сидела внутри.
Глаза налились слезами, которые я отчаянно пыталась сдержать в пределах век. Промокнув пальцами, я втянула глубоко воздух и так же выдохнула его весь, пытаясь привести себя в чувство. Правильное дыхание всегда помогало успокоиться, но сейчас я будто разучилась дышать вообще.
После поездки я была слишком уставшей, эмоции так и рвались наружу. Сил их сдерживать не было, если бы не подруга, я бы рассыпалась.
– Дара, ну ты чего? – подруга вмиг подскочила с кровати и уже была рядом, чтобы утешительно обнять. Она непроизвольно пыталась поднять мне настроение с помощью магии, но я ее блокировала, мне нужно было прожить это, научится самостоятельно успокаиваться.
– Я просто устала, схожу наверное в душ, перед ужином. – Айви выпустила меня из своих объятий, прекрасно понимая, что душ мне и в правду пойдет только на пользу.
Потерев вновь глаза все же нехотя сползла с кровати. Взяв все необходимая из чемодана, я откатила тот в бок, дабы он не мешал. Сил разбирать его сейчас совсем не было.
И хоть ванная комната вмиг заполнилась громкой музыкой и шумом воды, мои мысли это не заглушало. Под струями води легче почему-то не становилось, наверно только хуже. Особенно стало тошно, когда заиграла музыка, что ассоциировалась у меня с ним. И я наконец-то дала себе волю разреветься, и хоть я умела блокировать чувства, я не стала этого делать, это никогда не приводило ни к чему хорошему. Мне просто надо было это выпустить, просто принять, что я тоже могу грустить из-за придурка, который бросил меня.
Стук в дверь сразу привел меня в чувство, я утерла лицо, хотя его омывали струи воды. Кто-то из соседок просился в туалет, так что вдохнув и выдохнув, я все же вытянула руки из-за шторки в душевой и нашарив замок, крутанула его.
В комнату вошли и сделали мою музыку тише. Но я не услышала, чтобы закрылись в туалете, будто просто подошли к стиральной машине, на которой лежал мой телефон и убавили звук. Это меня немного смутило, я попыталась считать энергетику или какие-нибудь чувства, только была кромешная тьма, чертов блок. Какой же это дар, чувствовать, не касаясь, если я не могу нормально им пользоваться по отношению к эмпатам.
Интерес был выше, поэтому закрутив воду и вновь высунула руку, дабы взять полотенце и обернуться в него. Я мгновенно пожалела, что вообще открыла дверь, ведь за шторкой ждал незваный гость, от которого, кажется, внутри рухнуло.
Калеб нахально облокачивался на на машинку, со скрещенными на груди руками, пробежался по мне сверху вниз и обратно. На его лице растянулась улыбка, от которой вдруг заворотило. Я вмиг убрала былое отчаянье, закрыла свои эмоции под замок. Этот сукин сын ни за что не увидит моих страданий.
– Кто тебя пустил? – прошипела я.
– Кажется ты сама открыла мне дверь.
– Я имею ввиду в блок.
– Вы никогда не запираетесь днем. – конечно он знал все.
И то что мы дверь не закрываем, и то чтобы пробраться в ванную комнату в которой была отдельная комната с туалетом, нужно лишь постучаться. Сейчас я ненавидела себя, за то что вообще впустила в свою жизнь его.
– А если бы это была не я в душе?
– Я чувствую твою энергетику, а и да, плей-лист твой. – его губы растянулись в ехидной улыбке, от которой становилось болезненно мерзко.
– Убирайся.
Он сделал шаг, и я подумала о том, что он меня послушался, но нет. Клей схватил меня за руку и сначала потянул на себя, а потом резко прижал к стене рядом с душевой.
– Ты умрешь без меня, и ты прекрасно это знаешь. – прошептал он мне на ухо.
– Раньше же жила как-то. Убирайся, пока я не врезала тебе по яйцам.
– Ты подавлена. – я чувствовала как Калеб, бьется об мою защиту, но мой разум больше для него не откроется.
– Я устала. – почему-то стала оправдываться я.
А его наступление в моей голове было все сильнее, от того становилось больно. Калеб был сильным