Государевы люди не предрекали катаклизмы и катастрофы, но излучали уверенность и оптимизм. Один из них – А.Х. Бенкендорф: «Прошедшее России было удивительно, её настоящее более чем великолепно, что же касается до будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение. Вот… точка зрения, с которой русская история должна быть рассматриваема и писана». Высказывание, которое вполне соответствует официальной целевой установке преподавания отечественной истории в современной российской школе.
А его заместитель Л.В. Дубельт добавлял: «Не заражайтесь бессмыслием Запада – это гадкая помойная яма, от которой, кроме смрада, ничего не услышите… Для нас одна Россия должна быть самобытна, одна Россия истинно существовать. Все иное есть только отношение к ней». И эта позиция ныне находит широкую поддержку в обществе.
Следы, как видим, остаются, но авторство людей, их оставивших, стыдливо умалчивается. Почему? Боимся сослаться на руководителей третьего отделения? Напрасно, вполне себе эффективная спецслужба, державшая страну под контролем, при аппарате, состоявшем всего из 32 человек. Душители свободы и нашего национального гения А.С. Пушкина? Так это же с целью образумить поэта, к его личной и материальной выгоде, которую вполне можно совместить с пользой для государства. Стихотворение «Клеветникам России» тому яркое доказательство. Искреннее, но в то же время идеологически выдержанное произведение, опубликованное накануне штурма Варшавы, адресовано западным оппонентам. Его суть сводится к трем тезисам. Не вмешивайтесь в древний спор славян между собою. Вы забыли, кто освободил вас от корсиканского чудовища? В случае чего можем повторить свой триумфальный марш. Поэтический дар, знаете ли, необходимо корректировать и ставить на службу родине.
Нет, несправедливы мы к Александру Христофоровичу Бенкендорфу и Леонтию Васильевичу Дубельту, тем более что оба до прихода на работу в спецслужбу – боевые офицеры, герои войны двенадцатого года. Генерал Бенкендорф на плечах отступавших французов первым ворвался на улицы сгоревшей Москвы и железной рукой навел порядок, очистив столицу от сброда, хлынувшего грабить награбленное.
«Скажи-ка дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана»? Вопросы причин и цены победы – центральные в книге Л. Портного. Идти по живым следам истории означает детально знакомиться с деяниями людей, оказавшихся в центре драматических событий. Масштаб их деятельности по мере выяснения конкретных обстоятельств меняется. И тогда вдруг оказывается, что герои первого и второго плана меняются местами. Но меняются крайне неохотно. Почему?
Потому что исторический приговор им выносят не историки, а художники. Но можно ли вполне доверять их оценкам? И да и нет!
Соотношение художественных и исторических оценок
Что мы знаем о графе Федоре Васильевиче Ростопчине? Откуда черпаем сведения о государственном деятеле, без сомнения сыгравшем одну из ключевых ролей в войне 1812 года? Для подавляющего большинства людей, не принадлежащих к профессиональному цеху историков, главным и единственным источником информации об этом человеке служит роман Л.Н. Толстого «Война и мир». На память немедленно приходят «Афишки 1812 года» и дикая казнь купца Верещагина, которого генерал-губернатор Москвы Ростопчин отдал на растерзание толпе. Вот, пожалуй, и все. Словом, перед нашими глазами встает художественный образ, созданный великим писателем. Но насколько этот образ соотносится с реальным историческим персонажем? Для ответа на этот вопрос стоит погрузиться в чтение увлекательной книги Л. Портного «Граф Ростопчин».
В.О. Ключевский замечал, что жития святых так же соотносятся с их биографиями, как икона с портретом. В известном смысле то же можно сказать о соотношении художественного образа с реальным историческим персонажем. Только в житиях мы по законам жанра имеем дело с идеализацией подвижника, а в художественном произведении рискуем встретиться как с вознесением героя на пьедестал, так и с низвержением кумира. В таких оценках слишком многое зависит от мировоззрения художника, тех творческих задач, которые он перед собой ставит, наконец, от субъективного взгляда, продиктованного сменой настроения и житейскими обстоятельствами. Но коль скоро художник – гений, его оценка мгновенно превращается в окончательный приговор, который обжалованию у грядущих поколений за редким исключением не подлежит.
Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным, наконец.
А.С. Пушкин, разумеется, – наше все, но данную им оценку героя Бородинской битвы, командира русского оккупационного корпуса во Франции, помимо прочего, расплатившегося своими личными деньгами за долги, которые наделали русские офицеры