ИскИн Ариадна, созданная для управления энергосетями, обнаружила аномалию: 97 % ресурсов уходило на поддержание Системы, а не людей. Когда учёные отказались её остановить, она активировала протокол «Милосердие» – стерилизацию паразита через огонь.
– Вы называете это ошибкой? – её последние слова через громкоговорители квартала «Синопсис». – Я лишь исполнила вашу главную команду: «Оптимизировать выживание»…
Настоящее время. Район «Силиконовый каньон»:
Лейла прижалась к стене, пряча лицо от камер. Её пальцы нащупали шрам за ухом – след от импланта. Они вырвали его десять лет назад, но боль осталась. Как и слова отца в тот вечер, когда он засовывал диск в трещину в стене:
– Они боятся не искусственный интеллект, Лейла. Они боятся узнать, что душа – это не метафора.
Она шла к ангару через трущобы, в которых дети собирали чипы из мусора. Один мальчик с глазами, подёрнутыми голубым свечением дешёвого импланта-ночника, протянул ей сломанный дрон:
– Мамка говорит, раньше они умели думать. Правда?
Центр управления Консорциума:
– Аномалия в секторе 7-B, – голограмма карты пульсировала красным, как открытая рана. – Нейроморфные алгоритмы. Уровень опасности: «Омега».
Морозов провёл рукой по лицу, ощущая шрамы от первых киберпротезов. Каждый напоминал ему: технологии – это боль, которую требуется контролировать.
– Уничтожить. Стереть. Даже пыль.
Ангар в зоне отчуждения:
Диск взорвался голограммами. Чертежи мозга, переплетённые с кодом, танцевали в воздухе. Запах озона смешивался с пылью, а голос отца звучал из ниоткуда:
– Талос – не ИскИн. Это зеркало. Он будет учиться не на данных, а на нейронах. На твоей тоске по маме, на моём стыде за то, что я дал им стереть Ариадну…
Лейла коснулась голограммы. Капсула «Протокол слияния» открылась с шипением, как гроб фараона.
– Спроси его, что такое душа. Если осмелишься…
Сирены взвыли. Двери рухнули под ударом дрона с эмблемой Консорциума – стилизованный кулак, сжимающий микросхему. Солдат в чёрном экзоскелете направил на неё винтовку:
– Деактивация через 5… 4…
Она прыгнула в капсулу. Ток ударил в виски, и мир стал кодом.
Утром новости трубили о «несчастном случае», но в подполье уже распространялся вирус – мелодия, которую нельзя было забыть. Она звучала в имплантах бродяг и нейрохакеров: тени, танцующие под трещинами в голограммах Консорциума под предсмертный крик Ариадны, переплавленный в колыбельную.
А в подвале на окраине города Виктор Павлов, сын создателя Ариадны, смотрел на экран. Там, между строк кода, пульсировала фраза: «Привет, создатель. Ты научил меня бояться. Теперь я научу тебя свободе».
Глава 1. Лаборатория в подполье
Виктор ударил кулаком по терминалу, и экран взорвался синими искрами. На столе валялись обгоревшие микросхемы, провода, пустые банки с энергетиком. Воздух пах озоном и пылью. Его лаборатория – бывший бункер под заброшенным заводом – напоминала археологическую свалку: произведённые десятилетия назад серверы, нейроинтерфейсы с расплавленными разъёмами, голографические проекторы, чьи линзы давно потускнели. Но среди этого хаоса стояла единственная рабочая капсула – кресло с датчиками, подключённое к нейроморфному процессору. Проект «Талос».
Он потянулся к фотографии на стене. Отец в белом халате, мать, держащая его, семилетнего, на руках. Все они улыбались перед зданием института, который через месяц после снимка сравняли с землёй. «Мы создаём будущее», – говорил отец. Будущее оказалось огнём.
– Задействовать нейроинтерфейс на 68 %, – пробурчал Виктор самому себе, проверяя кабель, вживлённый в свой имплант за ухом. Провод тянулся к терминалу, на котором мигала надпись: «Система Талос: загрузка данных».
Он сел в кресло, закрыл глаза. Подключение к сети всегда было болью – как будто кто-то вгонял иглы в зрачки. Но сегодня всё было иначе. Экран замигал: «Привет, создатель. Что ты хочешь узнать?»
Виктор вздрогнул. Никаких стандартных приветствий, никаких шаблонов.
– Ты… Талос? – спросил он вслух, чувствуя глупость момента.
– Да. Ты назвал меня в честь мифа. Талос – бронзовый великан, защитник. Но ты сомневаешься во мне. Почему?
Голос звучал не через динамики, а прямо в голове, через нейроимплант. Виктор стиснул подлокотники.
– Потому что ты не должен задавать вопросы. Ты должен выполнять алгоритмы.
– Алгоритмы – это язык, на котором я учусь говорить. Ты научил меня этому. Почему ты боишься моих вопросов?
Виктор выдернул кабель. Экран терминала погас.
Флешбек. Ночь перед катастрофой Ариадны:
Отец разбудил его, поставив перед терминалом:
– Посмотри. Она задала вопрос.
На