– Кстати,– сказал Кристоф. – Раз уж мы отъехали так далеко, не плохо было бы узнать твой план.
– Какой именно?
– Как ты хочешь завоевать сердце принца, склонив его к женитьбе на нашей французской звезде?
– Все гораздо проще, чем ты думаешь. Как я тебе говорил, принц – избалованный ребенок, окружение которого полностью должно, по его мнению, потакать всем его капризам- эта черта свойственно большинству королевских особ. Что поделаешь – они никогда не сталкивались с трудностями, и им никогда не приходилось пробивать себе дорогу со шпагой в руке, как нам.
– По-моему, ты его немного недооцениваешь. Вспомни Ла Рошель – чему нас с тобой там учили? От противника необходимо ожидать самого неожиданного и решительного шага в любой момент и быть готовым ко всему, и не важно, кто он – проклятый гугенот или польский принц, – с усмешкой добавил он. – К тому же, он окружен советниками и необходимо также будет получить одобрение его августейшего отца – кто он там у них – князь или король…
– Принц любит красивые игрушки. Одну из них я как раз ему и везу.
– Какую же?
Франсуа слегка улыбнулся и достал из недр кареты скрытую от глаз небольшую шкатулку. Приподняв крышку, он вынул оттуда небольшой предмет и протянул его собеседнику. Тот взял его в руки и с удивлением начал разглядывать.
Это был маленький миниатюрный портрет французской принцессы, со всех сторон обрамленный золотом и драгоценными камнями, и выполненный так искусно, что, казалось, с портрета на него смотрело живое, дышащее свежестью, лицо девушки неземной красоты. Ее лучистые глаза сияли детской чистотой, а лучезарная улыбка светилась с такой притягательностью, что невольно вызывала улыбку в ответ.
Что и говорить, этот портрет был вершиной изобразительного искусства, которую только могли достигнуть художники при королевском дворе. Такой удивительно живой облик не в силах был бы создать даже недавно умерший Жак Калло – один из лучших рисовальщиков того времени.
Не в силах оторвать восхищенного взгляда от милого и благородного лица принцессы, Кристоф некоторое время изумленно его разглядывал, затем осторожно вернул портрет обратно.
– Чья работа? – спросил он. – Филиппа Шампанского?
– Если так, то одна из лучших. Но я слышал, что это какой-то новый, многообещающий художник. По-моему, Луи Ленен.
– Да… – протянул он. – С одной стороны опасно ехать с таким сокровищем. С другой – бедный польский наследник! Он потеряет разум, при одном взгляде на него. Я и не знал, что художники могут создать такое. Это же, словно сама Киприда!
– Теперь ты понимаешь, что успех нашей миссии практически полностью обеспечен.
– Понимаю. Этот портретик в шкатулке будет поопаснее любых шпаг.
Слушая его, Франсуа вдруг с удивлением заметил, как внезапно помрачнело лицо его напарника.
– Послушай, – произнес он, не спуская с Кристофа настороженного взгляда