Ключ от двери храма. Вячеслав Петрович

м, можно и не гадать, известно, что займет кабинет профессор, доктор наук Виолетта Борисовна, бывшая ученица Виктора Олеговича. Формально научным руководителем аспирантки Виолетты был Слуцкий, но правила, установленные Слуцким, гласили: хочешь защитить докторскую, работай с моими аспирантами, защитятся они – подумаем, что из их диссертации взять в твою. Поэтому фактически работой над диссертацией Виолетты руководил Виктор Олегович, и звали его в те годы Витя, и непродолжительное время они с Виолеттой были любовниками. Но любовь прошла незаметно и незаметно они стали врагами. Если бы не почти ежедневное, десятилетиями прожитой жизни общение в одном коллективе, вероятно, не было бы вражды, замешанной на научном соперничестве. Виолетта смолоду была упряма – «я сама». Виктор в период влюбленности хотел от нее девочку, такую же упрямую буку. Она родила девочку. Но не ему и не от него, а от мужа, недостойного, как считал Виктор, Виолетты, приземленного, всю жизнь проработавшего на стройках начальником участка, а на пенсии затерявшегося в своем гараже за ремонтом старой «Лады» да на дачных шести сотках, на которых ни Виолетта, ни ее дочь почти не бывали. Дочь вышла замуж за англичанина и уехала с мужем в Бельгию по месту работы мужа, а Виолетта Борисовна «ушла в науку» и стала, по мнению Виктора Олеговича, злой и безжалостной к коллегам и аспирантам, но особенно к Виктору Олеговичу, который, напротив, с возрастом стал сентиментальным, поминал прежнюю любовь и не узнавал ее в этой, как говорили за глаза молодые аспиранты, «старой мымре».

      Перед домом росла сосна, кроной прикрывающая крыльцо и часть веранды с бетонной площадкой, засыпанной похрустывающими под ногами шишками. На сосне висела самодельная кормушка, полная крошек. Птицы кружили подле кормушки и не решались подлететь. Раздумья о причинах такого поведения птиц отвлекли Виктора Олеговича от раздумий о своем месте в науке, и он заснул с мыслью «не посмеют».

      Разбудил сын, приехавший из города позже отца.

      – Не дождался меня, – упрекнул сын. – Юрий Тимофеевич тебя искал.

      – Догадываюсь.

      – Зачем лезешь на рожон… – не договорил сын, отец прервал, бросив приглашающий взгляд на кормушку:

      – Не пойму, почему птицы не подлетают к крошкам? Все по науке.

      – Может быть, тебя потому и сокращают? – не ответил на вопрос сын.

      – Не меня, – поправил отец, – должность.

      Сын вздохнул: – Не лезь на рожон.

      – Я всю жизнь не лез на рожон. Думаю, что иногда зря.

      – Твое дело. Но и на мне аукнется твоя принципиальность.

      – И все же не пойму, почему птицы не залетают на кормушку.

      – Ужинать на веранде будем? – спросил сын.

      – В доме. Прохладно на веранде.

      Ужинали молча, жена Виктора Олеговича Маргарита сидела напротив мужа, не ела, сославшись, что перекусила. Когда мужчины закончили ужинать, убрала со стола, подошла к мужу, он, задумавшись, стоял в проеме двери гостиной, открытой на веранду, лучи заходящего солнца освещали бетонную площадку, сосну, ворота, автомобиль сына. Маргарита, помолчав солидарно с мужем, сказала:

      – Может все и к лучшему, Витя.

      – Почему птицы не садятся на кормушку?

      – Далась тебе эта кормушка. Купи новую.

      – Я все сделал правильно.

      – Ты не специалист по кормушкам.

      – Что сложного? Может быть, все-таки дело в птицах?

      Он повернулся к жене, привлек к себе, она прижалась щекой к его плечу, он сказал:

      – Может быть, ты и права.

      Виктор Олегович вышел на веранду, сел в кресло. Маргарита принесла плед, укрыла.

      – Недолго сиди, на дворе холодно.

      Она расправила складки пледа. «Вот и поживем для себя», – подумал Виктор Олегович, прочитав мысли жены.

      глава вторая

      Наутро сын отвез отца в университет. Виктор Олегович столкнулся в коридоре с Юрием Тимофеевичем, они обнялись, потрясли рукопожатием руки, «давненько, давненько».

      – Заходи, – предложил друг Юра другу Вите, – давно хотел поговорить, – и, полуобняв пауком, опутывающим муху, повел Витю в свой кабинет.

      Юра был моложе Вити на двенадцать лет, в молодые годы не сказать что считался учеником Виктора Олеговича, но занимал мальчишеское по отношению к мэтру положение. С возрастом их отношения стали равными, Юра делал административную карьеру, стал проректором, Витя зарабатывал научный авторитет, готовил кандидатов и докторов наук, писал монографии, учебники, статьи, интриговал, тайно мечтая стать членом-корреспондентом академии наук. Членом-корреспондентом не избрали и даже для утешения самолюбия не выдвигали, но авторитет Виктор Олегович в научном мире завоевал, соискатели ученых степеней его побаивались. Виктор Олегович купался в заискивающих улыбках, но был добр, справедлив, принципиален, любил общаться с молодежью, которую призывал равняться на ушедших в мир иной великих, – может, не всегда оценивая их заслуженно, но педагогически, по его мнению, правильно, делая предшественников почти святыми, возносил