Евдокия зажигает фонарь «летучая мышь» и направляется во двор, проведать скотину. Дверь избы не сразу поддается, она примерзла к косякам и порогу, приходится толкнуть посильнее. В открывшуюся дверь клубами пара врывается мороз. Евдокия быстро захлопывает дверь, идет в хлев. В открытой части хлева пофыркивает лошадь, из ее ноздрей выдыхается пар. Эта лошадь служебная, «казенная». Она предоставлена хозяину государством для выполнения возложенных на него обязанностей. Содержание лощади обязан обеспечивать хозяин, но при этом он вправе пользоваться ею в личных целях, например: вспахать огород, привезти дрова, съездить в гости, и мало ли чего еще.
В закрытом хлеву стоит недавно отелившаяся корова, перемалывает свою жвачку и тяжко вздыхает; ее большие глаза блестят двумя светляками в слабом свете фонаря. Корову сюда загнали на время сильных морозов, чтобы, не дай бог, не застудилась, кормилица.
Тут же окружили хозяйку овцы, заблеяли. В отдельном закутке завозилась свинья. Заголосил петух, встрепенулись куры на насесте.
Евдокия вышла из хлева, взглянула на небо, усыпанное яркими звездами в сегодняшнюю безлунную ночь, вернулась в избу. Наскоро ополоснув лицо у рукомойника, принялась растапливать русскую печь. До завтрака надо успеть испечь хлеб. Квашня замешана с вечера, тесто подошло. Нужно подождать, когда прогорят дрова и печь прогреется, после чего скатать караваи и посадить их деревянной лопатой в раскаленное нутро печи. А пока надо приготовить завтрак для семьи и корм скотине.
Евдокия растапливает другую печь, с плитой. Сняв с плиты круги, устанавливает два чугуна. В одном греет воду на приготовление пойла скотине, в другом варит картошку для свиньи. В кастрюле варит кашу на завтрак.
Поднимается с кровати глава семьи Василий, сворачивает из газеты самокрутку, насыпает в нее самосад из трофейной немецкой оружейной масленки, закуривает. Изба наполняется едким густым дымом. Покурив, хозяин выходит во двор, раздает вилами сено лощади, корове, овцам. Он слышит скрип снега под ногами идущих по улице на колхозную ферму доярок, скотниц. Возвращается в избу с охапкой дров, помогает готовить, а затем раздавать корм скотине.
Позавтракав, Василий идет запрягать лошадь в сани. Он направляется в трехдневную поездку по ближним и дальним деревням и рабочим поселкам назначенного ему участка территории. Работает он агентом министерства заготовок и обязан вести учет всей живности, имеющейся в личном хозяйстве каждого жителя вышеупомянутых поселений, вплоть до каждой курицы. Владельцы живности обязаны сдавать государству часть продукции натурой с каждой скотской головы, в том числе: масло, мясо, яйца, шкуры забитых животных. Конечно, не полностью, а в размере установленных процентов. Этот вид обложения не применялся к колхозникам. Продукцию свозили на пункты сбора, затем она отправлялась в райцентр и далее, на пропитание рабочего класса. Василий в своих поездках по округе навещает каждого хозяина, осведомляется по предъявленным квитанциям об уплате «оброка», записывает всё в большие «амбарные» книги. Недоимщикам грозит серьезными неприятностями.
Василий возвратился с войны с израненными ногами, на каждой из них выше колена остались длинные рубцы после операции по удалению осколков мины, разорвавшейся поблизости. Работать в колхозе не захотел, как и другие вернувшиеся с фронта мужики-односельчане. Устроился на должность секретаря сельсовета, где и пробыл несколько лет. В дальнейшем, по воле случая, определился на вышеупомянутую должность агента минзаготовок. Работа устраивает, не требует больших физических нагрузок при не совсем еще заживших ногах (беспокоит один невынутый осколок), оклад 500 рублей в месяц, опять же лошадь в своем распоряжении. Среди налогоплательщиков—уважаемый человек, в поездках встречают радушно, накормят и напоят—авось скостит немножко долгов.
Евдокия вручает мужу узелок с кое-какими припасами в дорогу, провожает, закрывает ворота, произносит «С богом!» и возвращается в избу.
Просыпаются ребятишки. Их четверо: трое рождены в точном соответствии с поговоркой «Что ни год, то Федот» – Валерка, Галька, Пашка; замыкающий—Колька, он отстал от Пашки на два года. Нехотя сползает с кровати Валерка, потягивается, медленно одевается, натягивает пальтишко, валенки, шапку, выходит на улицу и, задохнувшись от морозного воздуха, устремляется в хлев, справлять нужду. До уборной далеко, совсем околеешь, если туда идти. Валерка старший из детей, ему доходит шестой год, он уже умеет читать. Азбуку и чтение по слогам постиг с помощью матери, а рукописный текст осваивал, сидя рядом с отцом, когда тот работал со своими налоговыми документами. Удивлялся каким-то странным фамилиям в ведомостях: Кулаксыс, Накрошис, Кремис и тому подобные. А дело в том, что эти люди были принудительно перемещены в наши края из Прибалтики, обзавелись хозяйством и оказались в числе плательщиков натурального налога.
Следом встала с кровати Галька,