От школы до дома было около часа пешком. Если бы дело было в мае, когда до каникул рукой подать, вышла бы приятная прогулка, но нынче погода стояла совсем не майская. У Лу в ботинках хлюпала вода, косички слиплись в сосульки – и это она прошла ещё только полпути. Но куда деваться?
Тётя Шерил забыла забрать её из школы. Опять.
Лу звонила ей раз пятнадцать – без успеха. Немудрено: тётя обычно отключала звук у телефона, чтобы не мешал работать. Если она вообще что-то любила в этой жизни, то разве только свою работу, зато терпеть не могла кучу всего остального. Детей, например. Она, если на то пошло, не планировала их заводить, о чём напоминала Лу почти каждый день.
Лу не обижалась. В конце концов, она тоже не планировала заводить тётю Шерил. Просто в жизни не всегда и не всё идёт так, как задумано.
Она шла от фонаря к фонарю, усилием воли запрещая себе ускорять шаг. Тени, её тени – хищники, нельзя показывать им, что она боится. Нет уж, без денег на автобус Лу теперь из дома ни ногой! В душном салоне её до хруста рёбер сжала бы толпа больших усталых взрослых, пахнущих потом и табаком, но там хотя бы светло…
Большинство одноклассников Лу давно уже были дома. Только она да горстка других несчастных ребят оставались после уроков – на дополнительные занятия по математике и истории. Тётя Шерил твёрдо верила, что плохие оценки бывают только из-за лени. Её не интересовало, что Лу сегодня так и не смогла сосредоточиться на задачах – так сильно болела голова. Боль била в висок, как молоток соседа, затеявшего ремонт субботним утром. Она появилась то ли одновременно с кошмарами, то ли из-за них и исправно наведывалась если не через день, то точно раза два в неделю…
Лу шла и без конца жалела себя, как вдруг поняла, что за ней следуют не только тени. Там, позади, был кто-то настоящий, живой, так же громко, как и она, шлёпающий по лужам… Она попыталась убедить себя, что это просто эхо её собственных шагов, но когда у неё почти получилось, кто-то воскликнул:
– Ой, смотри, да это же она!
В школе на биологии им говорили про разные реакции на испуг – «бей или беги». Лу оказалась из тех, у кого реакция на испуг самая дурацкая – «оцепеней». Она застыла на месте, судорожно размышляя, в какую сторону рвануть. Где ближайший магазин, который ещё не закрыт? Автобусная остановка? Хоть что-нибудь?!
Шаги ускорились, и на островок света в трёх фонарях позади от Лу вылетел какой-то тощий длинноволосый парень.
– Эй! – Он радостно закричал, ни капельки не стесняясь, и помахал ей рукой. – А мы как раз тебя ищем! – Он хотел подойти к ней, но тут из темноты вынырнул второй незнакомец – тоже молодой мужчина, только пониже и потолще.
– Стой, бестолочь! – отдуваясь, он схватил товарища за рукав. – Ты же её пугаешь! Мы не дома, и к тому же нельзя просто взять и начать приставать к ребёнку на тёмной улице!
Ну, насчёт «ребёнка» Лу бы поспорила – всё-таки весной ей исполнилось четырнадцать. А вот со всем остальным согласилась полностью. Ещё совсем крохотной её учили не разговаривать с чужими людьми. А этих двоих Лу определённо не знает.
– Госпожа Спаркс… Элоиза, – сказал пухлый. – Простите. Мы не хотели.
Он назвал её по имени. По красивому, странному, полному имени, над которым в новой школе все смеялись, потому что у настоящих девчонок таких не бывает – только у каких-нибудь героинь из пыльных книг на бабушкиных полках.
Откуда он её знает?
– Мы знакомы? – настороженно спросила Лу. Непонятные парни хотя бы не подходили ближе, и на том спасибо.
– Конечно, – с готовностью отозвался тощий. – А иначе какие у нас могут быть к тебе дела, глупышка?
– Если она так спрашивает, значит, она нас не помнит, – устало объяснил пухлый.
– Что? Но зачем она тогда…
– Это риторический вопрос. Фигура речи, понимаешь? Что у тебя в школе было по человеческим языкам?..
Видя, что они отвлеклись, Лу стала потихоньку, бочком, подбираться к ближайшему переулку. Там было темно и страшно, но не страшнее, чем здесь.
– О нет, постойте, – пухлый заметил её манёвр. – Простите. Мы не хотели… – Он оборвал себя на полуслове и вдруг произнёс: – Вас ведь мучают кошмары. И скорее всего, докучает боль, причину которой никто не способен объяснить.
Он не спрашивал – он констатировал факты. И он не мог, не мог этого знать!
Ладно, ещё головная боль – мало ли, вдруг он проник в базы данных больницы, в которую тётя Шерил, исполняя свой опекунский долг, несколько раз за этот год отвозила племянницу. Лу поёжилась, вспомнив гул томографа и иголки, которыми у неё брали кровь для тысячи разных анализов. И ещё тётю Шерил, спорившую с врачами: «Всё чисто? Вы уверены? Посмотрите ещё раз, у девочки никудышный